Вечер уже не радовал и настроение стремительно катилось к нулю, именно по этой наверное причине, я расслабившись позволила себе выпить лишнего… Гулять так на все как говорится…

Ужин подходил к концу и всех гостей стали приглашать в Большой паркетный зал, где должен был состояться небольшой аукцион и далее открывали бал, который длился до самой глубокой ночи…

Ивета Марковна подойдя к нашей компании девушек, сообщила, что те девушки, которые не участвовали в музыкальном концерте должны обязательно участвовать в аукционе, на котором будут выставляться на выбор самих девушек такие лоты как «Первый танец» или «Ужин» с выставляемыми на аукционе воспитанницами пансиона. Конечно же речь шла о совершеннолетних воспитанницах…

Оказалось, Полина была в курсе традиции проведения этой части вечера и чуть ли не светилась как новогодняя ёлочка от счастья, от одной мысли, что Димитрий мог выкупить «Ужин» с ней, на который не страшась отца она могла бы спокойно пойти…

Меня же, эта «радостная» новость поставила в ступор — да какого чёрта?!

Но наткнувшись на прожигающий взгляд Андрея Михайловича и тяжело сглотнув, практически сразу же решила для себя выбрать «Первый танец», так как я была более, чем уверена, что он обязательно будет участвовать в торгах, а танец, среди большого количества людей наименее безобидное и безопасное занятие, чем ужин тет-а-тет с этим прожжённым и опасным хищником…

Аукцион набирал обороты и если бы не наличие Котова в зале, я бы наверное расслабилась и также с восторгом восприняла эту часть мероприятия, поскольку он оказался довольно увлекательным…

Также, по ходу его проведения, мне объяснили тонкости: человек, уже выкупивший какой-либо лот, не имел права повторно участвовать в торгах…

Следовательно, мне только оставалось молиться, чтобы Андрей Михайлович, заметив интерес Димитрия к своей дочери, перебил его ставку, тем самым в последующем не смог участвовать в торгах, когда очередь дойдёт уже до меня…

Бинго! Даже от сердца отлегло…

— Соня, давай ты следующая, а следом пойдет Полина, — огорошивает Ивета Марковна.

— Ивета Марковна, пожалуйста, можно первая пойдет Полина, кажется я перебрала с шампанским, меня немного мутит, — цепляюсь как утопающий за соломинку, натурально побледнев от страха.

— Как тебе не стыдно Смирнова! Стой возле меня и не смей больше прикасаться к алкоголю! Полиночка, давай на сцену, — подгоняет она Котову, которая с радостью под музыку выплывает на сцену.

— Дамы и Господа, следующий лот «Ужин», в компании обворожительной воспитанницы пансиона святой Фредерики — Полины Андреевны! — объявляет ведущий вечера, после чего украдкой бросаю взгляд в сторону Андрея Михайловича, который заметно напрягся, после того, как начальную ставку сразу же перебил Димитрий.

После продолжительных торгов, в край вспененный по внешнему виду Котов, всё же перебивает ставки и выкупает ужин со своей дочерью, а Полина в подавленном состоянии спускается со сцены.

— Димитрий идиот! — вспыхивает она. — Он же видел, как разозлился отец, зачем он торговался так долго не уступая ему Соня?! — переходит на отчаяние, чуть ли не плача девушка.

— Звать его на территорию, где будет Андрей Михайлович, была не самая лучшая затея Полик, — пытаюсь как-то вразумить её, чтобы она прекращала эти опасные игры.

— Соня, я вижу тебе уже лучше, бегом на сцену! — налетает на нас Ивета Марковна.

С вылетающим из груди сердцем, на негнущихся ногах, поднимаюсь на импровизированную сцену и стараюсь смотреть куда угодно, только не в сторону Котова.

— Дамы и Господа, следующий лот «Первый танец» с наикрасивейшей воспитанницей пансиона святой Фредерики — Софьей Владимировной! — объявляет ведущий вечера, после чего следует шквал аплодисментов от которого я невольно вздрагиваю.

Торги проходят как в тумане, я даже не вслушиваюсь в происходящее, внутри греет душу только одно — Котов Андрей Михайлович больше не может участвовать в торгах…

После завершения всех торгов, ведущий предлагает открыть бальный вечер классическим вальсом и те, кто участвовали в торгах в этой категории лотов — проходят вперёд и открывают его…

В паре со мной становится совершенно незнакомый мне мужчина средних лет, который лишь мазнув по мне безразличным взглядом, после первых же аккордов Шопена легко начинает вести в танце…

И я окончательно расслабляюсь, так как человек, выкупивший первый танец со мной, держится абсолютно нейтрально и не проявляет ко мне никакого интереса…

Незнакомец уверенно ведёт в танце и мне даже не нужно прилагать каких-либо усилий, поэтому я отпускаю ситуацию и даже получаю удовольствия от такого лёгкого и непринужденного танца…

Звучат финальные аккорды, вальс завершается и зал оглушают аплодисменты…

Незнакомец учтиво наклонившись в знак благодарности за танец — молча удаляется…

Фух… Кажется пронесло…

Пытаюсь найти взглядом Полину, но это оказывается гиблым делом, поскольку зал переполнен взволнованными гостями, а ведущий тем временем объявляет следующий танец и зал вновь оживает…

Решаю немного освежиться и выйти хотя бы в фойе или уборную, но почти на выходе меня перехватывает Ивета Марковна.

— Сонечка, вот ты где, следуй пожалуйста за мной…

— Ивета Марковна, я потеряла Полину…

— Найдётся твоя Полина, шустрее Соня…

— Что-то случилось? Ивета Марковна, клянусь я выпила совсем немного, просто наверное духота и мне стало дурно…

Но наш куратор уже не слушает меня и через несколько минут, мы оказываемся около её кабинета, куда она просит меня пройти, а сама также ничего не объясняя удаляется…

Что происходит?!

Постучав несмело в массивную дубовую дверь и не дождавшись ответа, открываю её с трудом и вхожу в кабинет, который встречает меня своим полумраком…

Кабинет освещался только тусклым светом садового фонаря, который просачивался через лёгкую тюль, прикрывающую огромное панорамное окно.

Рядом с окном стоял небольшой диван и низкий столик, которые обрисовывались в полумраке на тех же местах, где я их и запомнила ранее…

Прямо напротив меня на всю стену от окна была разбита внушительная библиотека, чуть впереди неё стоял рабочий стол Иветы Марковны, а в кресле сидел какой-то человек, лица которого я из-за отсутствия должного освещения практически не видела…

В помещении стоял горький запах сигарет и в ту же секунду, словно подтверждая моё предположение, человек сидевший в кресле, сделал глубокий затяг, ярко вспыхивая, словно тлеющим угольком кончиком сигареты…

В душу закралась удушающая тревога, сердце было готово разнести на щепки рёбра и выскочить из груди, от одного лишь осознания, что сидевший передо мной человек, был никто иной как Андрей Михайлович…