И случилось чудо: Чечня приняла аварца, беглого дагестанского имама с распростертыми объятиями. Одно за другим вольные чеченские общества присягали на верность имаму, выставляли ополчение, давали провиант, фураж, деньги. Приглашали наибов в свои селения. Посылали за кадиями. Ставили над собой шариат и суд имама. Приняли призыв имама и стали переселяться с равнин, подвластных русскому царю, в горные области. В 1840 г. вся Большая и Малая Чечня признавали власть имама Шамиля и были готовы к противостоянию его врагам, даже таким могущественным, как Россия!

Шамиль, хитрый и мудрый политик, всегда считал, что, прежде чем сражаться во фронт, нужно разобраться с врагами у себя в тылу. Поэтому сначала он отомстил своим соплеменникам-предателям, послав чеченские отряды в Дагестан с карательной экспедицией. И скоро, увидев новую силу имама, значительная часть дагестанских селений вернулась к истинному пути – в имамат, к шариату и газавату – к войне с неверными, русскими.

Мы не ставим целью здесь рассмотреть всю историю имамата, историю сложную и противоречивую. Нас интересует участие в этом проекте Чечни – чеченских земель и чеченских обществ, существовавших на тот момент. Имамат был с самого начала и оставался до конца государственным проектом Дагестана, не Чечни! Так почему Чечня в решительный момент оказала поддержку беглому и бессильному имаму, выбрав, таким образом, для себя и всего Северного Кавказа на десятилетия судьбу и путь – путь войны?

Это не могло быть случайностью. Наверняка существовали серьезные внутренние причины. Постараемся их понять. Во второй четверти XIX в. чеченские общества переживали тотальный кризис: политический, социальный и экономический. В общем и целом борьба с кабардинскими и кумыкскими феодалами закончилась убедительной победой чеченских родов с последующим закреплением чеченцев на равнинных землях как на своих. То есть ликвидацией вассалитета чеченских крестьян по отношению к князям-инородцам. Победы удалось достичь (не только, но в том числе) с помощью России. А вернее, благодаря довольно изощренной политике умных и дальновидных чеченских предводителей, умевших извлечь из укрепления России на Кавказе выгоду для своих соплеменников.

И этот факт, конечно, был позитивным для истории чеченцев. Казалось, тут должны были начаться рост, успех и всяческое процветание. Но этого почему-то не произошло. Напротив, обнажились проблемы новые и более серьезные, чем споры за земли с кабардинцами и кумыками. Какие?

Для начала – поэтико-героические. Да, именно так. Долгое время именно сюжет борьбы за свободу и землю с равнинными князьями (несправедливыми и вероломными владельцами-инородцами) был основой для илли – эпических песен, красной нитью в ткани народных мифов, «национальной идеей», как мы бы сказали вчера еще, а в сегодняшних терминах – базисом самопрезентации чеченского этноса. И как таковой служил фактором объединения всех разрозненных чеченских племен, родов и соседских общин.

То есть была миссия: реконкиста. Возврат на родину мифических и полумифических «предков», восстановление в правах (в мифических и полумифических) на равнинную землю, в чем этносу противостояли совсем не мифические соперники в лице феодалов соседских народов. И эта идея питала народную жизнь. Тем более что реконкиста была не только красивой и благородной целью, но и насущной потребностью растущей популяции.

И вот свершилось. Исчезла основная идея для сплочения. А прагматическая потребность так и не была удовлетворена. Потому что (второе) популяция продолжала расти в геометрической прогрессии, и земель все равно не хватило, снова не хватило!

И третье: новый «друг», Россия, оказался таким, что никаких врагов не нужно. В частности, Россия стала селить на дефицитные земли своих русских переселенцев, как будто им мало своей огромной страны! И вообще, накладывала на все свою медвежью лапу (сначала мягко, потом – тяжело) и ставила свой сапог немецкой выделки.

Дальше, когда разобрались с нечеченскими феодалами, вдруг стало слишком очевидно, что в самом чеченском обществе существует страшное неравенство! Нашлись и собственные феодалы. И богачи. И средний слой – уздени. И нищета, голытьба – голодная, безземельная и бесправная. Все в одном племени, и даже в одном селе.

И рабы. Рабство было особой бедой и тяготой. Рабами были не только гяуры, но и единоверцы, и даже соплеменники. Рабство процветало, невольничий рынок в Аксае гудел как пчелиный улей. Никто не мог быть уверен, что завтра сам, лишившись всего, со всей семьей своей не попадет в позорное унизительное рабство, которое хуже чем смерть.

Борьба с общим врагом – кабардинскими феодалами – сглаживала внутренние противоречия и как бы уравнивала. Россия, наоборот, делала ставку как раз на усиление и углубление неравенства в горских обществах. Россия раздавала офицерские звания – от прапорщиков до генералов – старшинам горских сел, платила жалованье, всячески возвышала и отделяла от массы населения. Внутреннее напряжение нарастало. Выходом была война – священная война. С неверными, за свободу, за веру. Лучший способ сплотить народ.

Кучук-Кайнарджийский мирный договор 1774 г. ознаменовал пик могущества и влияния России на Ближнем Востоке. Далее усилиями ревнивой Европы Российская империя не смогла упрочить свои позиции, а после стала терять обретенное. В Крымской войне западные страны «вступились» за Османскую Турцию, стоявшую на пороге разгрома, чтобы не допустить победы России. Война закончилась тягостным для русских Парижским трактатом о мире 18 марта 1856 г.

Но, закончив «мировую войну» на черноморском театре боевых действий, Россия освободила себе руки для того, чтобы разобраться со своими северокавказскими территориями. Новый император Александр II назначил наместником на Кавказе князя Александра Ивановича Барятинского. Барятинскому были даны самые боеспособные части и неограниченные полномочия. У Шамиля не оставалось никаких шансов. Последняя удачная военная операция имамата была произведена, когда Россия занята была Крымской войной, – и это был грабительский набег на Грузию, с захватом имущества как местных помещиков, так и простых селян и полона – рабов. Шамиль выступал против обращения в рабство единоверцев-мусульман. Но христиан обращать в рабство и продавать как скот не препятствовал. Двойные стандарты. О, это был очень удачный грабеж. Много денег отдала Россия за пленников. Вернула заложника – сына имама.

Но мне почему-то кажется, что после неправедного похода имам лишился милости Всевышнего. Он был обречен.

Князь Барятинский, не желая лишнего кровопролития, предложил мирный договор. Шамиль отказался. И в начале 1857 г. сам первый напал на ставку русских в Темир-Хан-Шуре. Русские отбили атаку. И начали продвижение. В 1858–1859 гг. равнинные районы Чечни были заняты русскими. Кстати, шамилевские наибы Чечни легко перешли на сторону России, увлекая и все чеченское население. И Россия вознаградила (наиб Дуба Джукаев, например, стал позже русским генералом и вообще важным человеком; в его честь названо селение Дуба-Юрт). Сопротивление было быстро сломлено еще и потому, что Россия сразу одержала убедительную победу в информационной войне. Шамиль стращал чеченцев тем, что русские обратят их в «мужиков», крепостных или заставят пойти в солдаты, запретят веру, отберут земли и прочее. Российское командование выпустило листовки (прокламации) на русском и арабском языке, в которых обещалось следующее: