Анжелика резко и звучно выдохнула, а Кокрен лишь подивился тому, что у нее хватило силы сдержаться от более громкого звука.

Но они сразу же увидели, что ботинки Пита торчат из черной дыры под поднятым задним окном пикапа. Он не рухнул под колеса «Гранады», а оказался, как и хотел, внутри «Сабурбана».

Кокрен разразился истерическим хохотом и перекинул ногу с акселератора на тормоз; Анжелика тоже хохотала, даже не заметив, что внезапное торможение швырнуло ее на «торпеду».

– Он, наверное, грохнулся прямо на скелет Крейна, – восторженно орал Кокрен.

– Ща вылезет с черепом вместо шапки! – вторила ему Анжелика.

– С черепом на черепе! – прохрипел Кокрен, и они с Анжеликой закатились таким хохотом, что ему пришлось еще сильнее притормозить, чтобы машина не вылетела из ряда.

– Ермолка камикадзе, – давясь от смеха, выговорила она. – Прибавь, прибавь, не хватало только потерять их сейчас. И включи дворники.

Руки Кокрена на руле наконец-то затряслись, да так, что машина завиляла из стороны в сторону, заезжая за линии разметки. Когда же по стеклу вновь заерзали дворники, он разглядел в недрах передней машины силуэт Пита Салливана, перебирающегося через спинку сиденья.

Как только Пит добрался до водительского места, «Сабурбан» ощутимо вильнул, громыхнул выхлопом, сравнимым разве что с пушечным залпом, и выбросил два снопа желтого пламени из выхлопных труб, выходивших возле задних колес.

Потом Кокрен увидел, как в водительское окно просунулась рука Пита, и «Сабурбан» плавно вильнул из стороны в сторону, описав плавную букву S.

Анжелика с силой выдохнула.

– Он справился, – сказала она почти спокойно. – И скоро остановится на обочине.

– Но не здесь, – ответил Кокрен. – Здесь обочины нет. – Он наконец-то позволил себе оторвать взгляд от впереди идущей машины и осмотреться вокруг. Справа, за оградой, все еще бился о берег, оставляя полосы пены, серый прибой, а вот слева зеленая лесная стена парка «Золотые Ворота» в какой-то момент закончилась, и теперь там тянулись на фоне серого неба многочисленные бунгало и приземистые многоквартирные дома скромных пастельных тонов. – Ему нужно повернуть от моря и найти место, где мы сможем припарковаться, – сказал он и щелкнул указателем левого поворота, чтобы подсказать эту мысль Питу.

Почти сразу же Пит аккуратно повернул налево, выехал на Слот-бульвар, медленно проехал через полдюжины жилых кварталов, состоящих из белых оштукатуренных домиков, еще раз свернул налево и наконец оказался на стоянке спортивного комплекса «Саут-Сансет». На стоянке еще не было ни одной машины. Кокрен заехал следом за «Сабурбаном», и Анжелика выскочила из машины, не дожидаясь, пока та остановится. Когда Кокрен выключил зажигание и вылез из машины, она уже стояла у открытой пассажирской двери пикапа. Дождь прекратился, облака на востоке поредели, и, когда Анжелика просунулась в салон и склонилась над Мавраносом, ее зеркальные очки ярко сверкнули.

– Арки, попробуй упереться ногами в руки Пита, – говорила она. – Обеими ногами. Боже! Арки, открой глаза, нужно проверить твои зрачки. – Она подняла взгляд на Пита, который все так же сидел на водительском месте. – Его нужно немедленно доставить в больницу. Он в сознании, у него нет кровотечения из ушей или носа, рана не пулевая, но… он потерял сознание, это сотрясение мозга.

«Она не хочет говорить вслух о возможности кровоизлияния в мозг, – нервно думал Кокрен. – Вероятно, у Мавраноса шоковое состояние, и ему совсем ни к чему слышать, что, может быть, у него в черепушке сочится кровь и создает смертоносное давление на мозги».

Пламтри тоже выбралась из машины и, опершись на переднее крыло, обвела взглядом газоны, качели и два автомобиля.

– Ну что, получилось? – хрипло спросила она.

– Рана не пулевая? – повторил Кокрен, побоявшийся что-то ответить Пламтри. Он увидел, что лобовое стекло испещрено трещинами, разбегающимися от пробоины в нижней части пассажирской половины. – А какая тогда?

Анжелика обратила к нему зеркальные стекла очков и протянула руку, в которой лежал кусочек полированного белого камня.

– Пуля попала в статуэтку, стоявшую у него на «торпеде» (Будда, или кто-то в этом роде), и, судя по крошкам на скальпе, ее осколок дал ему по башке. – Она снова повернулась к Мавраносу, голову которого, лежавшую на сиденье, Кокрен видел из-за ее спины.

– Мать вашу, получилось или нет?! – рявкнула Пламтри. – Скотт Крейн жив?

Кокрен скривился в гримасе раздражения и жалости.

– Нет, Коди, увы. Не получилось.

– Сдается мне, машина направлялась домой, в Лейкадию, – сказал Пит, уже открывший водительскую дверь и поставивший одну ногу на мостовую. – И она добралась бы туда, как лошадь, безошибочно находящая дорогу к родной конюшне, если бы кто-нибудь ежечасно доливал в бак бензин.

Пламтри нетвердо шагнула вперед.

– Ну что, получилось? – спросила она. – Где Скотт Крейн?

Мавранос невнятно пробормотал что-то вроде: «Радиоактивно».

– Нет, Дженис, – сказал Кокрен. – Мне очень жаль, но ничего не вышло. – Ему пришло в голову, что Пламтри сама разговаривает, как жертва сотрясения мозга.

– Посмотри на меня! – приказала Анжелика Мавраносу.

– Ты стоишь вниз головой, – ответил Мавранос высоким гнусавым голосом, – но на тебя я готов смотреть, сколько захочешь. – И пропел мотив, в котором Кокрен узнал старую песенку Элвиса Костелло. – Лучше радио послушай… – Но язык у него снова начал заплетаться, и вместо «радио» он произнес что-то вроде «ра-дье».

Анжелика слегка подалась назад, и ее лоб над зеркальными очками наморщился.

– Ты… зрачки в норме, – неуверенно сказала она. – Но тебя нужно доставить в больницу. Арки, у тебя…

– Эта сука сломала мне нос! – Мавранос оперся на локоть, сел и ощупал лицо. – Моя предательница-сестра здесь? – Он недоуменно уставился на Анжелику. – Ребята, кто вы такие, черт побери? О, и мой нос не сломан! Я что… у меня все получилось, и я стал королем?

Анжелика снова протянула вперед руку с осколком белого камня.

– Это была фигурка… э-э… толстого Будды, – сказала она, и от Кокрена не укрылось усилие, потребовавшееся для того, чтобы говорить ровным голосом. – Ты узнаешь ее?

– Как же, Будда, – ответил Мавранос новым, высоким голосом. – Никакой это не Будда, это Тан Тай, божок процветания у гуков[11]. Я подарил ей одну такую, когда она еще была моей верной сводной сестрой.

Анжелика медленно отступила от машины и окинула встревоженным взглядом Кокрена и Пламтри.

– Прошу смотреть только на меня, – тихо сказала она, явно профессиональным, медицинским тоном. – Пит! Смотри вперед. Мы не станем обращаться в больницу, если только я не увижу значительного ухудшения жизненных показателей Арки.