ведомства и ждать не приходится, – проворчал седой мужчина.

– Сегодня Вашего исторического консультанта нашли мёртвой в деревне Тутаевка.

– Что?! Как мёртвой? Этого не может быть! А что случилось? – заголосила моложавая женщина, директор картины.

– Пока неизвестно. Следов насилия не обнаружили.

– Елена Егоровна, Вы же дружили с Травниковой, – развернулась директор картины к дочери партизана.

– Какой кошмар! Опять смерть, – сказала Болотова, качая головой. Крупные серьги-кольца в ушах закачались в такт её движениям.

– Кстати, Травникова и есть бывшая одноклассница Амурского, – сказал Архипов директору картины.

– Что Вы говорите?! – удивилась она.

– А Вы разве этого не знали? – удивилась в свою очередь Болотова, обращаясь к директору в полосатой рубашке.

Следователь отвёл Елену Егоровну в сторону, подальше от софитов и взрывного характера режиссёра.

– Вы знаете, мы с Олесей подружились на этой работе. Она – исторический консультант, я – дочь главного героя. Нам было что обсудить. Я вообще её воспринимала, как дочь.

– Она делилась с Вами личной жизнью? – спросила Регина.

– Да, делилась. В школе Олеся была влюблена в Лёвушку, как говорится, по уши. А на картине эта страсть вспыхнула с новой силой. Знаете, как это бывает, первая любовь самая живучая. А Амурский с ней поигрался да и бросил. Заметьте, во второй раз.

– А Травникова что?

– А что Травникова? Рыдала. Я утешала её, как могла. Сказала, что ей надо развеяться. Займись работой, отвлекись от сердечных дел. Олеся сказала, что как раз есть у неё такое дело – едет в деревню Тутаевка, смотреть старые немецкие дневники. И больше мы её не видели.

– А когда это было? – спросила Ростоцкая.

– В пятницу, – ответила Болотова. Крупные кольца в её ушах дёрнулись в такт взмаха головы.

Архипов взял Регину за локоток, мол, пора, они быстро распрощались и вышли из арендованного киностудией склада. Ростоцкая залюбовалась – небо над городом окрасилось светом заходящего солнца, лёгкий ветерок шевелил листву на деревьях, из кустов доносился стрекот сверчков. Регина погладила живот. Скоро она всё это будет показывать малышу, а не заниматься поиском преступников.

– Травникова убила Амурского, а сама утопилась от неразделённой любви. Помнишь, она ещё в школе пыталась покончить жизнь самоубийством. Как тебе версия? – спросил Руслан, включая зажигание.

– То, что у неё есть суицидальные наклонности, вовсе не значит, что она самоубийца. Да, Олеся была расстроена – она бросила мужа, а Амурский бросил её. Опять. Но заметь, Степан Ильич говорил, что её заинтересовали дневники немецкого офицера.

– Эрика Шпаера, – подсказал Архипов, выворачивая на шоссе.

– Точно. Она уехала оживлённая своей находкой. Зачем ей было топиться? Нет, здесь что-то не так, – закачала головой Клептоманка. – Не могла она покончить с собой. И где! В чужой деревне.

* * *

Регина зажмурилась. Опять слепящий блеск. Опять шум и какофония. Бал-маскарад продолжался. Безумцы в масках скакали, выгибались и кривлялись. Опять, откуда ни возьмись, появилась Эмма. Эмма Ростоцкая. Встала перед Региной и открыла было рот.

Мощный взрыв сотряс золочёный дворец. Регина сама еле устояла, а Эмма даже присела в испуге. Но собралась и встала. Люди в масках продолжали танцевать, как будто ничего не произошло.

– Это предательство. Понимаешь? – сказала ей блондинка с изумрудно-зелёными глазами, оборачиваясь к кривляющемуся арлекину за своей спиной.

Резким движением Эмма сорвала с него маску. Арлекин задрожал и посмотрел прямо Регине в глаза. Злобный оскал увеличивался в размерах, пока не занял всё видимое ею пространство.

Она хотела закричать, но в этот момент проснулась. Обнаружила себя сидящей, да, именно сидящей в постели. Провела рукой по лбу. С него стекали капли пота. Сердце бешено билось, как у зайца в охотничьей погоне.

– Когда закончатся эти кошмары? – спросила Регина, шагающая из угла в угол в просторной гостиной, ворона, сидящего на крышке резного буфета.

"Ты это… Успокойся, во-перррвых, нельзя тебе так волноваться. Птенец твой тоже будет пугаться. Подумай".

Регина остановилась, глубоко вздохнула, помогая себе руками, и медленно выдохнула. Вдохнула, выдохнула. Вдохнула, выдохнула.

"Вот так. Уже лучше. Теперь открррывай интернет, будем смотреть, что значат такие сны".

Гриша слетел с буфета и сел хозяйке на плечо. Клептоманка включила телефон и задала запрос.

– Видеть арлекина – к обману, – прочитала Ростоцкая.

"Кто бы сомневался. Хорошего от ррряженных ждать не приходится. А взрррыв что значит?"

– Видеть взрывы – предвещает, что неверные действия людей, окружающих Вас, будут причиной Вашего недовольства. Хм, – прочитала Регина и задумалась.

"Я тебя очень прррошу. Пожалуйста, будь осторррожна".

– Постараюсь.

"Нет, я настаиваю. Ты же у меня одна".

Регина повернула голову, улыбнулась и почесала ворону под клювом. Гриша заурчал.

– Ладно, подлиза, пошли завтракать. Орехов хочешь?

– Каррр!

Завтрак получился, как всегда вкусный. Руслан похвалил её стряпню, поцеловал жену, погладил живот и собрался на работу. Сегодня он уехал первый и один. Регина готовилась к посещению женской консультации. Время ещё оставалось, поэтому она устроилась поудобнее в любимом кресле у книжного шкафа и взяла в руки книгу. Солидное издание "Роды без страха" Грентли Дик-Рида увлекло её так, что во рту пересохло. Ростоцкая потянулась к стакану воды, стоящему на столике рядом с креслом.

"Осторррожнее!!!"

Стакан упал на пол, рассыпавшись на множество мелких осколков. Регина чертыхнулась, встала, начала их собирать.

– А-а-а! – вскрикнула она, держа особняком окровавленный палец.

"Порезалась?! Больно?!" – заволновался Гриша.

– Там. Там.

"Что там? Где?"

– В осколках я вижу Эмму. Эмму Ростоцкую.

"И что?"

– Она опять говорит мне про предательство.

* * *

Утро Архипова начиналось замечательно – завтрак с Региной, поцелуй на удачу, сонный город за стеклом автомобильного окна, и тут на тебе, сообщение от Берёзкина "Приезжай сразу в морг". Тьфу! Опять его будет трясти то ли от мертвецкого холода, то ли от тошнотворного запаха, которым пропиталась анатомка.

– Всем доброго утра! – поздоровался бодрый, не смотря на ранний час, эксперт с бородкой клинышком.

– Добрее видали, – пробурчал Берёзкин.

– Чем нас порадуешь, Мерлин? – спросил Архипов.

Эксперт напоминал ему волшебника. Колдует, колдует, а потом такими драгоценными заключениями радует следствие – разве это не волшебство?

– Что я вам хочу сказать, друзья мои. Ваша утопленница не такая уж и суицидница.

– То есть всё-таки ей помогли утонуть? – спросил Берёзкин.

– Ага. Телесных повреждений нет, как я и говорил ещё при первичном осмотре, но у неё в крови обнаружилась убойная доза снотворного. И, похоже, что она эту дозу получила вместе с чаем.

– Подожди секунду. А она могла нашего актёра зарезать, а потом утонуть? – спросил Архипов, не отпуская от себя понравившуюся версию.

– А вот фигушки! Не могла она этого сделать. Она умерла раньше вашего Брэда