– Тебе не показалось это странным? Ты не подумала позвонить мне?

– С чего бы? У меня не было оснований не верить записке, а там утверждалось, что отец отобрал у тебя телефон. Мы с тобой много раз встречались в амбаре на границе владений Колдуэллов. Я решила, что, гуляя по земле соседей, ты наткнулся на домик. Он тоже находится рядом с владениями твоего отца, и мы можем там встретиться, не рискуя, что нас поймают. Я обрадовалась возможности все загладить. Мне не хотелось, чтобы ты меня ненавидел.

– Бекс, я ни за что не смог бы возненавидеть тебя. Насколько я понимаю, речь идет о том домике, где позже нашли тело Бобби?

Она кивнула.

– Пожалуйста, скажи, что ты сохранила записку!

– Она была у меня, когда я вошла в домик. А когда выходила, ее уже не было.

– Я не видел ее в списке улик…

– Знаю одно: когда я туда вошла, записка лежала у меня в кармане. А позже ее не было. Наверное, ее забрал Бобби.

Он положил ручку и блокнот на стол и повернулся к ней лицом.

– Расскажи все точно, как ты запомнила.

– Как только я вошла в пристройку, сразу поняла, что меня обманули. Ты не ждал меня. От домика до дома твоих родителей совсем недалеко, значит, я не могла успеть туда раньше тебя. Я развернулась и увидела Бобби. Он закрыл дверь и ухмыльнулся, как идиот… Только идиоткой-то оказалась я. – Она стиснула кулаки.

– Что было дальше?

Бекс закрыла глаза, жалея, что не может без труда прогнать страшные картины.

– Он швырнул меня на пол и… и лег на меня. Обхватил мое лицо и поцеловал меня. Когда я попыталась его укусить, он сдавил мне подбородок так, что я закричала. Больше я не пыталась его укусить. Это было ужасно. Он разорвал на мне блузку, и пуговицы разлетелись по полу. У него был нож. Он срезал с меня бюстгальтер. А потом… потом он… – Она покачала головой. Она не могла рассказать Максу, что он с ней сделал, как он поднес к ней нож и впился губами в ее губы, которые совсем недавно целовал Макс. Он как будто стер, уничтожил все хорошее, что было у них с Максом до того, как Макс сделал ей предложение. После Бобби прекрасное стало безобразным.

– Раньше, у тебя дома, когда я задавал тебе вопросы, ты сказала, что он тебя не изнасиловал. Это правда? – На последнем слове его голос дрогнул, и Бекс поняла: ему сейчас так же тяжело, как и ей.

– Он не… не проник в меня. После того, как он сорвал с меня одежду и уже собирался… а я понимала, что не смогу жить, если он это сделает. Я не могла согнуть колени и лягнуть его, поэтому я… – Ее передернуло. – Я схватила его… там… и сдавила изо всех сил. Он завопил и скатился с меня. Я с трудом встала на ноги; он грязно ругался, обзывал меня. Когда я была на пороге, он догнал меня и схватил за волосы. Дернул назад. Помню, я размахивала руками и искала что-нибудь… что угодно… лишь бы ему помешать. И я не глядя схватила что-то с полки. Позже я поняла, что это была пустая винная бутылка. Наверное, в домик и раньше заходили компании. Я замахнулась изо всех сил и ударила… Услышала глухой стук, и меня затошнило. И… и он повалился на пол. Мертвый.

По ее лицу градом лились слезы.

– Я собрала одежду, поискала пуговицы, не нашла последнюю, но не могла там оставаться, побежала к машине и поехала домой. Вот почему мама не хотела, чтобы я в чем-то сознавалась. Она поняла, что я сделала, когда увидела меня в разорванной одежде. Она сожгла ее в камине. Пропылесосила салон машины, отмыла его – на всякий случай, если я привезла на себе улику. И мешок от пылесоса она тоже сожгла, и бумажные полотенца – все. И заставила меня поклясться, что я ничего, ни слова не скажу в полиции.

Бекс уже рыдала в голос, хотя и ненавидела себя за эти слезы. Она не заметила, как Макс оказался перед ней; он опустился на пол на колени, отнял ее руки от лица и посмотрел на нее снизу вверх.

– Ты совершенно уверена, что рассказала мне все о той ночи? Ты ничего не пропустила?

– Пропустила только ужасные вещи, которые он делал с моим телом перед тем, как попытался меня изнасиловать. Нет, Макс. Мне больше нечего рассказать. Я его убила. Не хотела убивать, но убила. И мы с мамой так боялись что-нибудь сказать, потому что я часто жаловалась на Бобби. А его отец всегда делал так, что жалобы отметали. Все знали, как я его ненавижу. Мне бы ни за что не поверили; я бы не смогла тягаться с отцом Бобби. – Дрожа всем телом, она вздохнула. – Когда я сидела в камере, после того, как твой начальник меня туда посадил, у меня появилось много времени подумать о том, что случилось. И я поняла, что мы с мамой приняли неправильное решение. Может быть, если бы мы сразу позвонили в полицию и не жгли мою одежду, все бы поняли, что я защищалась. Может быть, но не обязательно. Но к тому времени мы уже уничтожили улики. Даже тогда я понимала, что это неправильно, незаконно и усугубляет мою вину. Но я не могла сказать твоему начальнику, что произошло на самом деле. Он бы арестовал маму за то, что она помогла мне скрыть случившееся.

Судя по его взгляду – он словно прожигал ее насквозь – она поняла: его следующий вопрос ей не понравится.

– Бекс, когда тебя посадили в камеру, ты отказалась от свидания со мной. Ты сказала – потому, что ты хотела меня защитить. Потому, что беспокоилась, что свидание с тобой повредит моей будущей карьере. Хотя, возможно, я и не согласен с твоим решением, я его вполне понимаю. В таком возрасте – а мы были очень молоды – многое выглядело по-другому. Но после того, как Торнтон выпустил тебя из-за недостаточности улик, ты уехала из города. И не возвращалась десять лет. Почему ты за все это время ни разу мне не позвонила?

Этого вопроса она ждала и боялась с тех пор, как вернулась в Дестини. Вот одна из главных причин, почему она не хотела с ним встречаться.

– Ты ведь тоже мне не звонил!

Макс поднял брови.

– Капитан Торнтон с твоих слов передал, что ты больше не желаешь меня видеть. Я с уважением отнесся к твоему желанию, пусть даже и не понял его.

Она отвернулась.

– Бекс! Почему?

Она зажмурилась, глубоко вздохнула, стараясь проглотить подступивший к горлу ком. Потом посмотрела на него.

– Одно наложилось на другое. После того, что в ту ночь случилось с Бобби, я понимала: если я снова пущу тебя в свою жизнь, ты сделаешь все, что можешь, чтобы защитить меня. Если я заговорю с тобой, то расскажу тебе, что я сделала и что сделала моя мама, чтобы помочь мне. Тогда ты станешь соучастником в сокрытии правды и погубишь будущую карьеру. Я уехала из города, надеясь, что со временем все уляжется; что мистер Колдуэлл перестанет требовать моего ареста. Мама держала меня в курсе дела; я знала, что после моего отъезда все стало еще хуже. Долго, очень долго мистер Колдуэлл давил и давил на Торнтона, чтобы тот нашел и арестовал меня.

Макс медленно кивнул:

– Ты права. Он словно обезумел; почти целый год ходил в участок каждый день и требовал, чтобы ему подали твою голову на серебряном блюде.