Я стоял перед тысячелетней историей и чувствовал себя очень маленьким и незначительным в её тени. Но, конечно, я не мог позволить Полли Перкинс увидеть это, поэтому я оглядел её и громко шмыгнул носом, как будто раньше видел, что-то получше но и тогда это не произвело на меня впечатления.

— Немного маловато, — сказал я. — Может быть, это пирамида бонсай.

— Не показывай своего невежества, — ласково сказала Полли. — Это только верхушка айсберга. Остальная часть пирамиды уходит под улицу, так далеко вниз, что никто никогда не мог увидеть её основания.

— Тогда там должен быть лифт, — сказал я. — Ненавижу лестницы. Полли проигнорировала меня, внимательно изучая пирамиду через свою зеркальную линзу. Она вдруг улыбнулась и протянула линзу мне. Я осторожно взял и поднес линзу к глазу. Сквозь стекло я увидел огромный, запутанный лабиринт, переплетение узких каменных туннелей, пересекающих всю структуру пирамиды, спускающихся всё ниже и ниже.

Узор был настолько сложным, что у меня разболелась голова и я быстро вернул линзу Полли. Она сделала ещё один резкий жест и я задумчиво посмотрел ей вслед. Наконец до меня дошло, что в Полли Перкинс было гораздо больше, чем казалось на первый взгляд.

Она повела меня вдоль стены пирамиды, вниз, по грязному переулку, наполовину заполненному мусором, часть которого всё ещё двигалась. Осторожно ступая вокруг и перешагивая через предметы, мы наконец остановились перед секцией стены, которая казалось ничем не отличалась от других.

Полли наклонилась вперёд и отсчитала уровни, прежде чем быстро толкнуть ряд кирпичей в узоре, — слишком сложном, чтобы его можно было легко понять. Я пристально посмотрел на неё, но она смотрела только на небольшой участок кладки, медленно поворачивающийся перед ней. Действительно, боковой проход. За отверстием была только темнота и тишина.

— Подожди, — сказал я. — У меня где-то здесь есть фонарик.

— Мальчики и их игрушки, — беззаботно ответила Полли. — Смотри и учись.

Зеркало снова оказалось у неё в руке. Она подняла его перед собой и луч ослепительно яркого света вырвался наружу, отодвигая темноту, как прожектор. Полли последовала за лучом света в гробницу и я быстро последовал за ней.

Не успели мы сделать и трех шагов по узкому каменному туннелю, как боковая дверь закрылась за нами с едва слышным скрипом.

Полли высоко подняла зеркало, но даже его свет не мог проникнуть далеко в густую темноту перед нами. Она по-прежнему уверенно шагала вперёд, поворачивая налево и направо с захватывающей дух уверенностью, двигалась в соответствии с тем, что показывало ей стекло.

Надеюсь, линза также предупреждала её о неизбежных смертельных ловушках — западнях. Древние египтяне славились своим отвратительным чувством юмора в этом отношении.

От этих туннелей у меня мурашки побежали по коже. Охотясь за сокровищами, я бывал в местах и похуже, в более отвратительных, скользких и даже опасных местах, по колено увязал в грязи и ползал по земляным туннелям, едва ли способным вместить меня, но здесь всё было по-другому.

Это было место мёртвых.

Воздух был сухой и пыльный и мне пришлось глубоко вдохнуть, чтобы получить достаточно кислорода. Потолок был так низок, что я шёл, слегка пригнувшись, а стены по обе стороны от меня были покрыты множеством иероглифов, ни один из которых я не мог прочесть. Я никогда не утруждал себя обучением, никогда не думал, что окажусь в настоящей египетской пирамиде.

Воздух становился всё холоднее по мере того, как мы спускались всё ниже и ниже, оставляя Улицу Богов позади. Тишина была гнетущей — ни звука, кроме моего хриплого дыхания и мягкого шлепанья наших ног по голому каменному полу.

На самом деле я дрожал от холода, но на Полли это никак не подействовало. Нахождение внутри гробницы, казалось, тоже не беспокоило её — её хватка на стекле была твердой, как скала. Мне действительно стоило задать ей больше вопросов.

Мы спускались всё ниже и ниже, кружили и кружили, следуя за светом из стекла, который освещал нам путь, как прожектор. Иероглифы, казалось, шевелились и извивались, когда свет скользил по ним, как будто отчаянно желая предупредить нас о чём-то и наши шаги отдавались эхом дольше, чем следовало бы в неподвижном воздухе.

К тому времени Полли уже действительно спешила, уверенно шагая по одному каменному проходу за другим и мне приходилось изо всех сил стараться не отставать от неё. Мои лёгкие были напряжены и я обхватил себя руками от пронизывающего холода. Но какая-то часть меня начала волноваться.

Именно так вы должны себя чувствовать у сердца гробницы.

И вот, наконец, мы подошли к главному залу. Никаких предупреждений, никаких намёков — мы просто завернули за очередной угол и вот оно…

Полли остановилась так внезапно, что я чуть не налетел на неё. Она двигала линзу — зеркало взад и вперёд, яркий свет высвечивал каждую деталь, чётко и отчётливо. В самой комнате было не на что смотреть.

Просто квадратная каменная коробка, глубоко в сердце пирамиды. Иероглифы покрывали здесь пол и потолок, а также все четыре стены и конечно же, это было только моё воображение, которое читало страшные предупреждения в глубоко выгравированных фигурах.

Полли опустилась на колени, чтобы рассмотреть некоторые символы на полу, сосредоточенно хмурясь и проводя по ним кончиком длинного тонкого пальца. На её лице не было и следа того девичьего авантюризма который и зацепил меня в баре. Она выглядела… старше, опытнее. И не в лучшую сторону.

Она резко выпрямилась и одарила меня быстрой улыбкой. — Не о чём беспокоиться. Только обычные общие предупреждения и проклятия. Настоящий любительский вечер. Магия прошла долгий путь со времён Древнего Египта. Любой из полудюжины защитных амулетов, которые я ношу, может защитить от этого.

— Давай не будем наглеть, — осторожно сказал я. — Кто знает, сколько силы могла поглотить эта палочка после стольких лет на Улице Богов.

— О, тише, ты, большой ребёнок. Мы в полной безопасности. Посмотри на себя, как ты дрожишь при мысли о проклятии мумии.

— Холодно, — сказал я с некоторым достоинством.

— Так ли это? а я и не заметила. По горячим следам и всё такое. И всё же лучше перестраховаться, чем потом жалеть.

Она достала из кармана джинсов костяной амулет и энергично им помахала. Мы оба ждали, но ничего не происходило. Тишина оставалась ненарушенной и ничто противное не появлялось из теней, притаившихся за пределами света зеркала. Полли снисходительно посмотрела на меня.

— Это сработало? — спросиля, желая быть уверенным в этом.

— Ну, амулет не взорвался и мы тоже, а это обычно хороший знак, так что… Конечно, это сработало! Поверь мне, милый, я знаю, что делаю.

— Да, я верю, ты знаешь, — что делать.

— Вот, хороший мальчик, — рассеянно сказала она, снова глядя в зеркало. Луч света неуклонно двигался по стене перед нами, затем резко остановился. — Ну вот! — сказала Полли с придыханием, в предвкушении.