Через год, когда Алиму исполнилось пятнадцать, у него убили отца. Убили те, кто ходит по ночам по кишлакам, кто хочет, чтобы лилась кровь и взрывались автомобили на дороге, кто хочет, чтобы в семьях поселялась беда и над кишлаками были черные флаги. В тот день убили и Сулеймана — он взял автомат, чтобы остановить пришедших в «договорной» кишлак душманов, но их было слишком много. Убили бы и Алима, но он был в Кабуле, учился одновременно на курсах ликвидации безграмотности и еще на курсах армейских сержантов. Узнав об этом, он подошел к начальнику курсов и сказал, что просит направить его на самый опасный участок работы, чтобы бороться с душманами, на самый опасный фронт. Рядом с начальником курсов в тот момент был военный-шурави, услышав эти слова, он вдруг поднял взгляд на Алима и сказал, что нет опаснее фронта, чем тот, что проходит в тылу. И если Алим действительно хочет помочь бороться с врагом, с самым опасным, скрытым, притворяющимся другом врагом, то он может ему в этом помочь.

Через неделю Алима зачислили на шестимесячные курсы подготовки агентуры ХАД. Все муаллимы-учителя на этих курсах были шурави. И они учили Алима тому, чему никто и никогда бы его не научил.

Стрельба из пистолета, автомата, обычного и крупнокалиберного пулемета, гранатомета, подствольного гранатомета, снайперской винтовки. Использование бесшумного оружия. Метание гранат, использование гранат для установки растяжек, минирования двери, окна, кресла, ящика стола, автомобиля. Использование гранат для ловушек — установки мин на неизвлекаемость. Связывание гранат во взрывные цепи. Использование подствольных гранатометов для минометного обстрела местности, подавления закрытых огневых точек душманов. Метание мин и гранат взрывом. Взаимодействие с бронетехникой и вертолетами, обозначение разведанных целей на карте и корректировка огня приданных огневых средств. Иностранное оружие и взрывчатые вещества. Минирование схронов и штаб-квартир душманов. Использование ракет для запуска без ракетных установок. Использование радиосвязи и ориентация на местности, выживание. Штурм укрепленных объектов. Подрывные действия в глубоком тылу противника. Основная тактика душманов и их противодействие. Борьба с караванами. Погоня и отрыв от погони. Разложение банд изнутри, психологическая обработка душманов с целью заставить их отказаться от борьбы и перейти на сторону законной власти — а такие случаи были, и немало.

Он мстил за отца, за Сулеймана, он мстил и за шурави, которые ему помогли и которых убили душманы. Он постигал науку войны, древнюю и кровавую, самозабвенно и жадно, и учителя-шурави были довольны им, а один из них даже подарил ему шурави-значок с красным флагом. Шла война — и видит Аллах, воины со стороны тех афганцев, что были за шурави, тоже были достойные.

Алим помнил, как он пошел в банду. Для прикрытия он числился не в ХАД, а в боевой дивизии, воюющей с душманами, хотя одновременно работал и на ХАД. Как ни странно — уйти в банду было довольно просто, сложнее было оттуда вернуться. Какое-то время он служил в одной из пехотных дивизий Афганистана, дислоцированных на границе. Потом, месяца через три, после успешной операции он вскрыл машину, на которых ездили русские — маленькую, но быструю, проходимую и неприхотливую, — погрузил туда несколько цинков с патронами, оружия, сколько смог из числа трофейного, взял свой автомат, который дали ему шурави, и ночью уехал из расположения части. Он поехал через пустыню Регистан, параллельно знаменитой «американке», дороге, ведущей из Кандагара в Пакистан, одной из немногих настоящих дорог в этих краях. Он ехал, не выезжая на дорогу, но и не отдаляясь от нее, параллельно — благо он нагрузил в свою машину ровно столько груза, сколько она сможет увезти и не застрять, ни больше, ни меньше. Единственной серьезной опасностью для него были советские ночные вертолеты-охотники, промышляющие над пустыней бандитские караваны — их предупредить было нельзя, и оставалось надеяться на удачу. Удача в этот раз была на его стороне — к утру он проскочил границу между Афганистаном и Пакистаном, никак не делимитированную, въехал в городишко Чаман у самой границы и у первого же попавшегося на дороге человека спросил, где здесь можно найти моджахедов. Ему показали на вербовочный пункт, принадлежащий Исламской партии Афганистана — самой многочисленной организации душманов, лидером которой был человек по имени Гульбеддин Хекматьяр.

Там, конечно же, были рады такому пришельцу — мало того что младший офицер афганской правительственной армии, коммунист, так еще и ушел с полной машиной оружия. За каждого завербованного на джихад против шурави платили деньги, а тут можно было рассчитывать даже на премию. О переходе Алима сообщили в местных газетах.

Но нельзя сказать, что перейти и внедриться в банду так просто. Перед тем как его допустили до операций, прошел год. Все это время его контролировали, гласно и негласно, по десять раз допрашивали об одном и том же, потом сверяли свежие показания с тем, что было сказано ранее, выискивали малейшие расхождения и опять допрашивали. Алим не сомневался, что агентура моджахедов проверяет его жизненный путь в Афганистане. Терять ему было особо нечего, да и скрывать тоже — он шел не под легендой, а под настоящим именем, только с чуть скорректированной биографией. Вместо спецшколы ХАД он сказал, что учился в школе младших политработников. Потом — направили в воюющую бригаду, ему сделалось страшно, он понял, что не должен воевать против единоверцев, и сбежал. Тот, кто должен был проверять его биографию, здесь должен был наткнуться на ложь — существовал рапорт командира батальона, где служил молодой политрук, где он предлагает отстранить его от занимаемой должности и отдать под суд за мародерство и издевательство над местным населением. Получалось, что Алим сбежал к моджахедам, опасаясь суда за мародерство и издевательства, а не по идейным соображениям. Но это моджахедам ИПА было даже ближе и роднее — ведь многие из них тоже мародерствовали и как могли издевались над местным населением, над простыми афганскими крестьянами, как бы их ни призывали воздерживаться от этого в лагерях подготовки.

Последняя проверка была стандартной для моджахедов: привели пленного и заставили Алима выстрелить ему в голову, засняв все на камеру. Алим был вынужден сделать это, потому что ничего другого не оставалось.

Алим долго был у моджахедов и успел сделать немало. В одну ночь в Кохате, рядом с центром подготовки кто-то убил и ограбил двоих боевиков из Исламской партии Афганистана Юнуса Халеса. Когда-то и Халес, и Хекматьяр принадлежали к одной и той же партии, единой Исламской партии Афганистана — но с тех пор их дорожки разошлись, и друг на друга они посматривали более чем косо. Убийство — а убийца обронил на месте кое-что, что заставляло предполагать, что это сделали моджахеды Хекматьяра, — стало той искрой, которая попала на бочку с порохом. Озверевшие и снедаемые чувством мести моджахеды Халеса бросились к лагерю людей Хекматьяра, откуда их встретил плотный автоматный огонь. Потом в дело пошли ДШК, минометы и гранатометы — душманы увлеченно убивали друг друга тем, что они должны были применять против оккупировавших Афганистан шурави. Бой, в котором погибли несколько десятков человек, и сам Алим в котором был ранен, удалось прекратить только моторизованным частям регулярной пакистанской армии. Бой проходил в кишлачной зоне, погибшие были и среди пакистанских граждан, в кишлаках. После боя Халес предъявил претензии Хекматьяру, а Хекматьяр — Халесу, а им обоим — государство Пакистан. Отношения между двумя группировками моджахедов, а также между моджахедами и страной, их приютившей, заметно обострились, уже после этого было еще несколько стычек.