– Оружие фирменное, не самопал, – цыган перешел на деловой тон, – и стоит дорого. Из компактных автоматов есть «гепарды», пистолеты «вальтер», «бердыш», «Макаров». «Гепарды» не меньше четырех тысяч за единицу.

Мезенцев обернулся, уловив боковым зрением движение справа от себя. На заросшем травой пустыре напротив цыганского дома вставала, словно из могилы, молоденькая девушка. Не сумев выпрямиться, она покачивалась из стороны в сторону, как морская водоросль. Или болотная трава, поскольку действительно походила на утопленницу: волосы спутаны, лицо трупного зеленоватого цвета, руки, которыми она сжимала ремешок сумки, землистого оттенка.

– Кто это? – Мезенцев не мог оторвать взгляд от жуткого зрелища.

– А, – цыган махнул рукой, – шалава местная. Пережрала.

– Что?

Ей было лет шестнадцать, не больше, и, похоже, срок, отпущенный ей, подходил к концу. Если бы Валентин подошел ближе, увидел бы закатившиеся глаза, в приоткрытых и искаженных болью губах – стиснутые зубы.

– Накачалась, – пояснил Васильев. – Не рассчитала дозу героина.

– Вызови «Скорую», – тихо, но требовательно произнес Валентин.

– Я разорюсь на телефонных счетах, если каждому наркоману буду вызывать «Скорую помощь». Они косяками здесь дохнут.

Взяв себя в руки, Мезенцев сощурил глаза:

– Сколько за «гепард», говоришь?

– Четыре, – повторил цыган. – И по полторы за пистолеты. Итого четырнадцать тысяч, если я правильно посчитал. Накину штуку за глушители и детонаторы. Тротила нет.

– Про тротил я тебя не спрашивал.

Валентин отсчитал семь с половиной тысяч долларов и протянул цыгану.

– Это гарантия того, что на месте встречи будет хотя бы один из нас.

От аванса негоциант отказался.

– Товар получишь в Жулебине, слушай точный адрес.

* * *

Возвращаясь к машине, Мезенцев несколько раз обернулся на тающую на глазах наркоманку. Компания на скамейке торговала, не отходя от кассы. В барсетке молодого цыгана наверняка найдется все необходимое – «отрава», шприцы, там же лежат деньги.

Свернув по кольцу на Старокачаловскую улицу, Валентин по просьбе Марка остановил машину.

– Что случилось, Валя? – спросил Марковцев, глядя на изменившегося в лице товарища. – Что там произошло?

Слушая Валентина, он едва заметно кивал головой. Цыган торговал смертью – безболезненной и быстрой и медленной, мучительной, – оружием и наркотиками. Оружие и продают для того, чтобы из него стреляли бандиты в междуусобных разборках, его приобретают и «тяжелоатлеты» вроде Марковцева. Одни довольствуются простенькими «Макаровыми», другие предпочитают профессиональное оружие.

Странную, противоречивую аналогию выстроил в голове Марк, отчетливо представляя себе то, что получасом раньше видел его товарищ. Выходило, та загибающаяся девчонка, начавшая с безобидной вроде бы затяжки марихуаны, заканчивала жизнь тяжелым, «профессиональным» наркотиком.

«Дохнут косяками», – повторил он про себя слова цыгана, воспроизведенные Валентином с ненавистью. Наверное, торгаш имел право говорить так в присутствии человека, покупающего оружие. На глазах у Мезенцева загибалась наркоманка, очередная жертва, на которую ему, именно в этом контексте, по идее, было глубоко наплевать, или, во всяком случае, должна была оставить его равнодушным. Все так, если бы Мезенцев не пережил личную трагедию, связанную с наркотиками.

– Не нервничай, Валя, – посоветовал Сергей, – вытащи из себя эту занозу. В таком состоянии ты мне не нужен. Вокруг столько дерьма, что пора научиться не замечать его.

– Но сам-то ты замечаешь.

– С чего ты взял?

Реплика Мезенцева навела на мысль о третьем участнике. Кандидатуру Горохова обсуждали долго, Сергей так или иначе склонялся к мысли, что пройдет много времени, прежде чем он сам найдет нужного человека.

Костя оказался неразговорчивым, пожалуй, даже замкнутым человеком, что могло характеризовать его как с положительной, так и с отрицательной стороны. Первый разговор произошел в машине – чем меньше будет знать партнер, тем лучше. Однако темы про заказчика избежать не удалось. В конце беседы Марковцев предупредил Костю, как неделю назад – Валентина:

– Ты работаешь за деньги, считай, подписал контракт. Пути назад у тебя нет. В Дагестане проживает тридцать шесть национальностей – все кавказской против одной русской. В лучшем случае будешь иметь дело со взрослым населением Дагестана, в худшем – со мной одним.

Может, в сероватых глазах Горохова, покорно проглотившего предупреждение, Марку почудился вопрос:

«А сам ты не за деньги взялся за это дело?» И за деньги тоже, мог ответить Сергей. Однако видел в этой работе больше, о чем не следовало говорить компаньонам. Никакой идеологии. Все они – наемники, не более того. Все вопросы снимались величиной суммы.

Мезенцев прав, Сергей замечал многое. Даже отсюда, из машины, мог увидеть два призрачных рекламных щита. Один броский, зазывающий – у ворот цыганского особняка: «Не проходите мимо». Другой, еще более красочный, на пустыре, он же – надгробье, и с тем же содержанием: «Не проходите...» Девчонка, вызвавшая глубокий протест в душе Валентина, виновата лишь в том, что обратила внимание на яркую вывеску и не прошла мимо. Как и сестра Мезенцева.

В свое время Валентин сгорел, окунувшись в реальность, и, как следствие, перестал замечать больную для него проблему потому, наверное, что в воде воды не видно, что поначалу не было времени и желания выйти из запоя. И вот вся накопившаяся в нем боль вдруг встала перед ним из травы. Как оказалось, не вовремя. Или?..

С таким настроем, какой овладел Мезенцевым, не стоило браться за серьезную работу. Гибель приходит, когда ты сломался психологически. Валентин не сломался, но крепко надломился. И вот в эту душевную трещину необходимо залить укрепляющего вещества. Марк знал множество действенных рецептов и в сложившейся ситуации решил применить испытанный способ, практически не дающий сбоев. Себе он мог признаться, что начинает охоту за двумя зайцами. Охотиться ведь можно за целым выводком, убивать – лишь одного.

– Давай я помогу тебе, Валя, – начал он, бросив теребить щетину на подбородке.

– Чем? – машинально спросил Мезенцев.

– Да есть одно радикальное средство избавиться от видений. Клянусь, еще сегодня ты вздохнешь свободно, полной грудью и скажешь: «Хорошо-то как, мама!» Закурив, Валентин покосился на Марка. Сергей продолжал, не обращая внимание на недоброжелательный взгляд младшего товарища:

– Сейчас ты видишь перед собой умирающую наркоманку, но ты поступил мудро, оставив все так, как есть. Допустим, она пройдет курс лечения, однако вскоре снова окажется у ворот цыганского дома. Если хватит денег, умрет, не хватит, тоже умрет, не вынеся ломки, или шагнет с балкона. Естественный отбор, Валя, в этом мире выживает сильный.