— Что ты хочешь услышать? — ответил Лерой вопросом на вопрос. Это было неожиданно для меня. Я думала, что он продолжит игнорировать мое присутствие или просто вышвырнет из комнаты как вшивого котенка.

— Правду, — твердо заявила я.

— Смело, — дал Грейсон оценку моему желанию и наконец-то избавился от обуви.

— Не играй со мной, — раздражённо бросила я и немного нахмурилась.

— Не в моих правилах, — Лерой поднялся и снял футболку. Я заметила шрам на боку — след от пули. Он был еще розовым, но почти слился с природным цветом смуглой кожи.

— Тогда объясни, что происходит?

— Я не обязан перед тобой отчитываться, — Грейсон переоделся в белую футболку, что лежала под подушкой.

— Нет уж, сейчас ты как раз просто обязан мне рассказать, что всё это, мать твою, значит! — я стремительно начала терять терпение.

— Оставь истерики при себе, — спокойно даже расслабленно произнес Лерой.

— Давай только обойдемся без всего этого дерьма! Ты тоже что-то хочешь мне сказать, я же чувствую.

— Ну да, — он как-то странно ухмыльнулся. — Уже и забыл об этом, — ухмылка сползла с его лица и, повернувшись ко мне, Грейсон обжег своим свирепым взглядом, в котором плясал адский огонь. — Какого хера ты ошивалась в доме Коулмана?! — от сильного крика мне показалось, что даже стены задрожали. — Ты должна была находиться в борделе!

— Какая разница, где я должна была находиться?! Ты меня вышвырнул из своего дома! Так не всё ли равно, где я нашла свой угол? — я стойко выдерживала пронзительный взгляд темных глаз.

— Ты нихрена не понимаешь! Маленький тупоголовый Мо-ты-лёк! — мое старое прозвище в исполнении Грейсона прозвучало как грязное оскорбление.

— Чего именно я не понимаю?! Я всегда у тебя ни черта не понимаю! Ты банально испугался собственных чувств ко мне! После той ночи с кальяном и красной помадой… Между нами что-то изменилось и такие перемены тебе были просто неугодны.

— Ты сама хоть веришь в ту чушь, которую сейчас несешь?

— Какая теперь уже разница? Я просто хочу знать, за что ты так со мной обошелся? Неужели смерть неродившегося ребенка и есть той ценой за твой покой, м? Ладно я… Плевать на то, что меня хотели в борделе изнасиловать… С этим можно справиться, но ребенок, — я осеклась не в силах говорить дальше.

Грейсон отвел взгляд в сторону. Напряженные мышцы под футболкой говорили и о внутреннем напряжении этого человека. Повисло молчание. Слова о ребенке никак не тронули Лероя, что не стало для меня удивительным, но фраза о борделе отразилась тенью непонимания на лице Грейсона.

— Что ты сказала? — спросил он, медленно переведя взгляд своих почерневших глаз вновь на меня.

Я не совсем понимала, что именно Лерой сейчас хотел услышать от меня. Адреналин отравлял кровь, а взрыв эмоций больно сдавил виски.

— Что слышал, — огрызнулся я, прикусив внутреннюю часть щеки.

— Что ты сказала про бордель? — сквозь стиснутые зубы прошипел Грейсон.

— А это не понятно? Думал, на курорт в пятизвёздочный отель меня отправил? — я язвила, пряча за этим всю свою уязвимость. — Да, Хозяин! Да! В таких местечках как наш бордель трахают всех и всё! Как видишь, даже я почти что не стала исключением!

Лерой ничего не сказал. Маска безразличия вновь скрыла от меня его настоящие эмоции. Я ощущала, что злость в Грейсоне обрела колоссальные масштабы. Это скверное разрушающее чувство медленно передалось и мне. На кого я злилась? Понятия не имею.

Дьявол стремительно подошел ко мне, я инстинктивно отступила назад и уперлась спиной в закрытую дверь. Он посмотрел на меня с высоты своего роста с некоторой задумчивостью в глазах. Что сейчас творилось в голове у этого человека? Об этом я могла лишь догадываться.

— Уйди, — приказал Грейсон, и я тут же отскочила в сторону.

Он куда-то ушел. Через какое-то время я в окне увидела его фигуру, возникшую во дворе. Одетый уже в другие вещи, Лерой сел в свой «танк». Внедорожник с визгом шин тронулся с места и унесся в неизвестном направлении. Что всё это могло значить?

13

Калэб не отходил от меня ни на секунду, словно боясь, что я вновь могу куда-то исчезнуть. Мы сидели в гостиной, друг притащил кучу своих игрушек и показывал мне те, которые ему только недавно купили. Я искренне пыталась вникнуть в рассказы Калэба, но никак не получалось. Из головы не выходил Лерой. Куда он уехал? Зачем? Мне нужна была правда, я устала находиться в неведенье. На каких правах я теперь в этом доме? Что будет со мной потом? Все эти вопросы мучили и не позволяли отвлечься.

— Мотылёк, — позвал меня Калэб, ставя на журнальный столик очередную машинку из своей бесконечной коллекции.

— Что, солнце? — я улыбнулась ему и поправила рукав его футболки.

— Я очень не хочу, чтобы ты опять куда-то пропала, — голос друга стал серьезным и даже чуточку печальным. — Не хочу, чтобы тебе делали больно, — в его глазах так отчетливо улавливались мольба и страх, что у меня тут же сжалось сердце.

— Иди сюда, — я притянула Калэба к себе и крепко его обняла, уткнувшись носом ему в плечо. Мне не нравилось то, что под футболкой прощупывались одни только косточки. Друг стал таким худым, его субтильная фигурка настораживала и принуждала задуматься о причинах таких неутешительных изменений. — Ты так похудел, — тихо проговорила я.

— Хэтти тоже мне об этом постоянно говорит, — Калэб выразительно посмотрел на меня. — Просто… Мне не хотелось кушать, пока тебя рядом не было. Хэтти иногда заставляла, и приходилось слушаться ее. Но обычно я отказывался, даже конфеты не кушал, только иногда молоко пил.

Всё это было поразительно больно слушать. Я не думала, что Калэб настолько сильно тосковал по мне. Если бы не он, я сейчас же покинула этот особняк и ушла, куда глаза глядят. Но чувство некоторой ответственности не позволяло мне руководствоваться исключительно собственным эгоизмом.

— Солнце, надо хорошо питаться, — я ладошкой пригладила непослушные волосы Калэба. — Тебе нужны силы, понимаешь?

— А зачем они мне, если ни тебя, ни Лерри так долго не было рядом? — ужасная грусть буквально затопила взгляд Калэба.

Всё это время он страдал от одиночества и чувства собственной ненужности, пока я, да и Грейсон тоже, спасали свои жизни. Дьявол! Проклятый Дьявол! Который заставил страдать собственного брата!

— Но теперь-то я здесь, верно? — я старалась быть веселой, чтобы не огорчать Калэба еще больше.

— Верно, — он заулыбался. — Давай играть?

— Давай.

Вечером после ужина Калэб потащил меня к себе в спальню. Копаясь