другими баранко-водителями и явно был рад моему приходу.

– По-быстрому смеешься, подкалываешь и так же оперативно увозишь меня из этого курятника. У тебя две минуты.

Он посмотрел недоумевающим взглядом.

– Что, не понравился высший свет?

– Если бы, ты просто догадывался о моих жизненных приоритетах, не произнес бы этого дерьма. Уймись, меня лоханули, ты счастлив, можно ехать.

Подошли к автомобилю и меня за руку крепко схватили разворачивая, небрежно и грубо.

На языке были классные слова, но произнести я их не успела.

Марк был в бешенстве. Ну, а я-то тут причем?

– Ты что здесь делаешь? – вот так выглядит придурок.

Затолкал в машину, предупредив водителя стоять на улице.

Шок, – определенно не то слово, которым я сейчас была охвачена, это явно жгучая злость.

– Ты охренел что ли?

– Ответь на мой вопрос. Что. Ты. Тут. Делаешь?

– Решила, что быть идиоткой – это мое призвание, как видишь миссия удалась. Ты блин издеваешься?

– София, я твою мать не в настроении в шарады играть.

– Ну, так бери в руки пупырчатую клеенку такую, и дави этих гадов, может полегчает и нервишки успокоишь. Меня твой помощник вытащил из дома пять часов назад и потянул к любителям бьюти-садомазо, притащил это охренительное платье и привез сюда, потому что, какая-то там Инна приболела. Ничего не упустила, – выкрикнула в конце.

– Я ему сказал, что уже нашел спутницу, какого хрена он не послушал меня, что я сам разберусь.

– Вот у придурка и спрашивай, а я хочу домой, так что вытаскивай свою мега-занятую задницу отсюда и дай мне уехать.

Отвернулась от него еле сдерживая злость, слезы, обиду и кучу неприятных для себя симптомов.

Схватил за подбородок, поворачивая голову в свою сторону.

– Не смей так говорить со мной.

– Ох, как же тяжело тебе живется. Тебя, видимо далеко и надолго не посылали? Ну так, давай я буду первая. Плевала я на то, что ты мне говоришь и, пошел нахрен, Марк Игнатович.

Марк

Она доведет меня до беды. Я просто охреневаю от Софии… Меня рвет на части. Оставляю ее на неделю, а сам думаю о ней.

Я бы посмеялся над собой, но это нихрена не смешно.

Она штурмом берет меня. В тот день, зачем повез ее в загородный дом? Это мое личное пространство. Не люблю приводить туда даже друзей. Но не ее. С ней все привычное кажется не правильным.

С ней хочется нарушать выстроенные границы и законы.

Она таяла в моих руках, дрожала, жаждала, а я тонул за ней.

Мы чувствовали на двоих. Хотел брать ее раз за разом.

Она так улыбалась… а смех… этот тонкий смех звучит в ушах, словно колокольчик…

Прекрасная… стоило ей уснуть, как я почувствовал нечто, чего боялся все это время…

Державин, ты в конец отупел.

Она льнула ко мне словно маленький котенок, искала тепла, и я обнимал. Обнимал всю ночь, боясь, что утро наступит слишком скоро.

Я хотел взять ее на чертов ужин, но она слишком хороша для этой грязи. Ни за что не приведу ее на пир для этих мразей. Сожрут и польют дерьмом. И я убил бы каждого, кто посмел бы только взглянуть на нее. Для подобных мероприятий у меня есть Инна. Она практически моя правая рука по делам ресторанов в этом городе. Но у нее заболел ребенок и пришлось просить подругу. Точнее просить ее мужа, отпустить со мной.

Стоило появиться там, как я сразу понял, что сделал правильно. Живодеры облепили, обнюхивали, облизывали взглядом. Гадюшник. Я хожу только на благотворительные вечера, остальные мне не нужны. Партнеров я могу найти, итак, точнее они находят меня сами.

Но всегда есть огромное "НО".

Я просто почувствовал ее. Не мог поверить, что она может быть здесь, но нутро подсказывало. Мне даже искать не пришлось. Она стояла недалеко.

Твою мать…

Это непередаваемая красота… И эта девушка моя… черт возьми, только моя…

Как завороженный смотрел и не мог отвести взгляд от нее, а она просто уходит.

– Твою мать.

– Марк? Да я смотрю ты влип.

– Наташ, прикрой, я сейчас.

– Но потом, расскажешь кто она.

Убегаю за ней и надеюсь, что догоню. Потому что мне нужны ответы на вопросы. Я бы никогда не позвал ее сюда!

София

Он смотрел на меня выжидательно, будто о чем-то размышлял. Лицо по-прежнему было зажато мужскими пальцами, но я упорно смотрела в глаза, потому что не боюсь его. Точнее не его я боюсь…

Секунда и вот он уже схватился за мою талию обеими руками, пересаживая на свои колени и ловит мои губы целуя.

Так сладко и горько, победоносно и проигрышно. Отвечаю и молчу, снова отвечаю, я не знаю, что мне делать. Я просто нихрена не понимаю уже.

Его руки скользят по моему телу, доставляя тысячам моих идиотских бабочек-самоубийц какое-то извращенное удовольствие.

Ненавижу свое тело, что предает меня вновь и вновь, стоит ему коснуться меня. Это несправедливо.

Мне нужны барьеры и защита, а я словно альбом для рисования, открывай и калякай, что хочешь.

Марк отрывается от меня и обнимая меня утыкается в мой изгиб шеи. Эта ласка, нужда в какой-то степени, меня огорошила. Снова появился тот мужчина, что умеет быть нежным, другим, настоящим, не таясь…

Обреченно вздыхаю, но обнимать в ответ не спешу. Его там ждут… и это не я…

– Мне нужно ехать. А ты возвращайся на прием.

Тут он будто ожил, вспомнил кто мы, кто вокруг и где мы.

– Увидимся завтра, – не просьба.

Будто я имею право отказать. Хотя, его слова, что я не рабыня имеют место быть.

– Завтра я не могу. У меня дела.

Смотрит удивленно. А что?

– Какие дела? Мы увидимся в обед, постарайся их решить.

– Это ночные дела.

Боже, что я несу? Заткнись дурочка!

Схватился за меня крепче. Чего это?

– Какие дела? – прорычал в лицо.

"Интриганка и сумасшедшая пожали руки, и пошли в бой".

– Да какая к черту разница? Условия нашего соглашения я не собираюсь нарушать, а на личное время я имею право и даже, не приносить отчет о своих действиях.

Шумный выдох и все по новой.

– Задолбала. Отвечай на вопрос.

Приближаюсь к его губам, прикасаясь своими и смотрю в глаза.

– Простите Марк Игнатович, но я не обязана отвечать на ваши вопросы.

Хватает за волосы, властно, задирая мою голову и я готовлюсь к чему угодно, а он впивается в мою шею жгучим поцелуем и продолжает его, следуя мокрой дорожкой до плеча, ключицы.

Достигает уха