Лондон до сих пор находится под обстрелом, вчера немецкая авиация позволила себе действовать даже при свете дня. Бомбы наносят непоправимый ущерб каждому из районов города. Городской совет объявил некоторые части Сити и Дворец правосудия официальными бомбоубежищами. Посему мы начали замуровывать знаменитые подземные переходы, это увеличит в три раза наши подземные владения и позволит нам заменить традиционное оружие более современным.

Сегодня согласно протоколу безопасности мы снова элапсировали втроём — из Документариума в 1851 год. Мы взяли с собой кое-что почитать, и время пролетело бы вполне мирно, если бы леди Тилни могла вложить в свои замечания немного больше юмора, а не пускаться в жаркий спор. Я придерживаюсь того мнения, что стихотворения этого Рильке — чистейшей воды бессмыслица, бред, а кроме того, это совершенно непатриотично — зачитываться немецкой литературой, в то время как мы находимся с ними в состоянии войны! Ненавижу, когда меня пытаются насильно в чём-нибудь убедить, но леди Тилни, к сожалению, проявила незаурядную настойчивость.

Она как раз декламировала нам странный пассаж об искривлённых руках, шлёпающих тяжело, как жабы после дождя, или что-то в таком роде, но тут в дверь постучали. Само собой…… случись…… поэтому …… наглость …… загадки…… б ……ва…… ли

Леди…… знать, даже если она будет затем всё это отрицать.

…… разъяснений……….. никто!!!

кровь без ег…… метр …… восемьдесят пя …… зелёном…… год

Пометка на полях: 17.05.1986

Записи пришли в негодность из-за пролитого на них кофе. Страницы от 34 до 36 отсутствуют полностью.

Выступаю за введение нового правила, согласно которому новициатам разрешается пользоваться Хрониками лишь под наблюдением.

Д. Кларксен, архивариус (вне себя от ярости!!!)

— Ну что за дела, ты снова, небось, ревела как корова, — сказал Химериус, который дожидался меня в тайном переходе.

— Да, — коротко ответила я. Расставание с Лукасом оказалось таким сложным, и даже дедушка обронил пару скупых слезинок. Мы не увидимся теперь целых тридцать семь лет, по крайней мере, по его исчислению. Мы оба решили, что это — невероятно долго. Больше всего мне сейчас хотелось сразу же прыгнуть в 1993 год, но я пообещала Лукасу, что сначала хоть разочек высплюсь.

Пробило два часа ночи, а без пятнадцати семь мне снова надо было вставать. Маме придётся завести в мою комнату подъемный кран, никак не меньше, другим способом меня с кровати не стащить.

Как ни странно, Химериус воздержался от обычных колкостей в мой адрес, и я посветила фонариком ему прямо в мордочку. Возможно, мне просто показалось, но он выглядел каким-то грустным, и я вдруг подумала, что целый день не обращала на него внимания.

— Как мило с твоей стороны, что ты меня подождал, Хемичек… то есть, Химериус, — сказала я, почувствовав, как во мне неожиданно просыпается нежность к этому смешному маленькому существу. Вот бы его сейчас погладить. Но привидение, к сожалению, потрогать невозможно.

— Совпадение, только и всего. Я тут просто как раз искал стоящее местечко, чтобы перепрятать эту штуковину, — он указал на хронограф, который я снова укутала в банный халат, взвалила себе на бедро и прижала локтем правой руки. Позёвывая, я прошмыгнула из тайника обратно на лестницу и осторожно закрыла вход портретом пра-пра… короче, портретом жирного предка.

Химериус не отставал от меня ни на шаг, пока я поднималась вверх по лестнице.

— Попробуй выдавить заднюю стенку в стенном шкафу, который стоит у тебя в комнате. Стенка эта сделана из тонкой фанеры, тебе вполне под силу её выломать. Через дыру в фанерке можно проползти в подсобку. А там уже целая куча подходящих тайников.

— Сегодня я обойдусь тем, что просто задвину его под кровать. Кажется, на большее я уже не способна, — ноги мои словно налились свинцом, я еле передвигалась от усталости. Выключив фонарик, я на ощупь побрела к себе в комнату, засыпая прямо на ходу. Когда я, пошатываясь, брела мимо комнаты Шарлотты, мне почти начал сниться какой-то сон. Но тут дверь тихонько отворилась, и меня осветил луч света. От страха я чуть не выпустила хронограф.

— Вот ёлки, — пробормотал Химериус, — только что все дрыхли, как убитые, честное слово!

— Немного ты старовата для этой пижамы с кроликами, тебе не кажется? — спросила Шарлотта. Она прислонилась к дверному проёму, грациозная как всегда. На Шарлотте была длинная ночнушка на тоненьких бретельках. Волосы Шарлотты ниспадали блестящими волнами на плечи.

— Ты что, совсем с ума сошла, так меня пугать?

Я разговаривала шёпотом, чтобы не разбудить вдобавок ещё и тётю Гленду.

— А почему это ты крадёшься тут среди ночи по моему коридору? И что это у тебя там?

— С каких это пор коридор стал твоим? Как прикажешь мне теперь добираться до собственной комнаты, может, карабкаться по стене и залезать через окно?

Шарлотта отодвинулась от дверного проёма и сделала шаг в мою сторону.

— Что это там у тебя подмышкой? — повторила она, на сей раз угрожающим тоном. При этом Шарлотта шептала, но шёпот лишь придавал её голосу настойчивости. Да и глядела она на меня так… грозно, что я не решилась просто пробежать мимо неё.

— Ох, ох, — сказал Химериус, — вот уж у кого-то гормоны в голову ударили! Не советовал бы я с ней сегодня ругаться.

Такого развития событий я никак не ожидала.

— Это ты про халат?

— Ну-ка показывай, что там внутри! — потребовала она.

Я сделала шаг назад.

— У тебя точно не все дома. Не собираюсь я тут среди ночи разворачивать перед тобой свой купальный халат. Так что, будь добра, пропусти, мне так хочется спать!

— А мне так хочется посмотреть, что там у тебя в халате! — прошипела Шарлотта. — Ты что, правда думаешь, что я такая же наивная дурочка, как и ты? Что я не заметила ваших заговорщицких взглядов и тихих разговорчиков? Если уж вам так хочется обвести меня вокруг пальца, придумайте какой-то более изощрённый план. Как это связано с сундуком, который мистер Бернхард и твой братец протащили к тебе в комнату? Может, у тебя под мышкой как раз содержимое этого сундука?

— Ну да, дурочкой её не назовёшь, — сказал Химериус и почесал крылом нос.

В другое время, будь я немного пободрее, я обязательно придумала бы какую-то правдоподобную историю, но в эту секунду мои нервы были на пределе.

— Это тебя не касается! — пропыхтела я.

— Нет, ещё как касается! — наступала на меня Шарлотта. — Хоть я и не Рубин и не член Круга Двенадцати, но, в отличие от тебя, я хотя бы думаю не хуже них! Мне не удалось услышать абсолютно всё, о чём вы там шептались в твоей комнате, просто двери в этом доме слишком уж толстые, но того, что я услышала, мне вполне достаточно! — она сделала ещё один шаг на меня и указала на халат.