В ночь на 14 апреля 1893 года, подстрекаемый отцом, Александр арестовал регентов и министров и объявил себя совершеннолетним. Уже в 1894 году в Сербию, в нарушение запрета вернулся Милан, начавший прибирать власть к своим рукам и расправляться со своими политическими противниками. Но и Александр – был не лыком шит. Будучи человеком безвольным, подверженным влияниям, он нашел жену «под стать» – ей стала некая Драга Луневиц-Машина, которая была старше короля почти на 15 лет. Она кстати не была тупой уродиной, как ее потом описывали – при встрече с наследником она была красива, образована, играла на рояле и писала стихи и музыку. Король Милан, который к тому времени получил пост главнокомандующего – пришел в ужас, но на этот раз сделать ничего не смог. Сын лишил его всех постов и выслал в Вену, где тот в 1901 году – умер. Годом ранее – Александр и Драга заключили брак, правительство Владана Джорджевича ушло в отставку, скандальную пару перестали принимать при всех европейских дворах.

Драга пользовалась в Белграде крайне дурной репутацией, но это ее не заботило. Своих братьев – она устроила на высокие посты, и каждый из них был не менее жаден, чем Милан. Родить она не могла и поползли слухи о том, что сербский престол готовят передать Черногорской династии.

Считается, что Александр Обренович был этаким дегенератом, не способным править страной – но это было не совсем так. Он уже подрос. Многому научился у отца – многому дурному. И если так вглядеться – он вполне мог спасти и Сербию и мир от ужасов Первой мировой.

Обренович – как и все Обреновичи – ориентировались на Австрию и Германию. Это была политика, в которой было мало чести – но она была реалистичной. Карагеоргиевичи же исповедовали довольно сомнительный принцип свойственный русской дипломатии – дружи через соседа.

У Александра Обреновича на австрийской стороне был визави. Человек, с которым они реально могли бы договориться и мир избежал бы катастрофы. И это был Франц-Фердинанд. Наследник австрийский. Они были похожи чем-то и внешне и судьбой – и у того и у другого был властный и никак не оставляющий престол отец, брак, который противопоставил их всему высшему свету. Наконец, Франц-Фердинанд был единственным из всей австро-венгерской знати, который мог бы радикально пересмотреть отношение империи к славянам и сделать Сербию своего рода проводником австрийской политики в регионе. Франц-Фердинанд так же бы категорически настроен против венгров, против венгерского засилья на славянских землях и против венгерского влияния в делах Империи. Он твердо намеревался поставить венгров на место, и это могло дать ход решению самой болезненной проблемы Боснии – земельной.

Но ничему этому сбыться было не суждено.

Группа сербских офицеров создала организацию Черная рука – за много лет до Турции в Сербии появилось «глубинное государство». И едва ли не первое, что они сделали – убили Короля.

Из репортажа русского журналиста В. Теплова.

После того как Александр и Драга упали, убийцы продолжали стрелять в них и рубить их трупы саблями: они поразили короля шестью выстрелами из револьвера и 40 ударами сабли, а королеву – 63 ударами сабли и двумя револьверными пулями. Королева почти вся была изрублена, грудь отрезана, живот вскрыт, щеки, руки тоже порезаны, особенно велики разрезы между пальцев, – вероятно, королева схватилась руками за саблю, когда ее убивали, что, по-видимому, опровергает мнение докторов, что она была убита сразу.

О других надругательствах над трупом Драги я предпочитаю не говорить, до такой степени они чудовищны и омерзительны. Когда убийцы натешились вдоволь над беззащитными трупами, они выбросили их через окно в дворцовый сад, причем труп Драги был совершенно обнажен.

Труп короля – валялся несколько дней в саду – его даже не сочли возможным похоронить на территории Сербии. Король и королева обрели покой на территории небольшого венгерского монастыря. Но потом он, вместе с Воеводиной отошел к Сербии – и получилось, что они вернулись в сербскую землю.

С гибелью Александра Обреновича – род Обреновичей прервался. Карагеоргиевичи одержали победу. Королем стал уже пожилой Петр, а наследником тоже Александр. Он учился в России, и уже было договорено, что ему в жены достанется самая красивая из дочерей Царя – Татьяна.

В тысяча девятьсот шестнадцатом году – вся Сербия, все кто к тому времени остался в живых – шли через горные перевалы, направляясь к Салоникам. Во главе бесконечной колонны шел престарелый Петр, он походил на какого-то монаха, со своей длинной седой бородой и в чем-то вроде теплой шинели. Когда кто-то предлагал ему лошадь или осла – он отказывался и так и шел, как в бреду, по зимней горной дороге, ведя свой народ в изгнание. Точнее то, что от него, народа – осталось.

Ни один народ в Первую мировую не пережил таких ужасов как сербский…

Татьяна – не досталась молодому Александру, два года спустя вернувшемуся в Белград с победой. Как и все ее сестры, как отец и мать – она будет зверски убита большевиками в ипатьевском подвале.

Сам Александр – тоже не избегнет своей участи – в тридцать четвертом он будет застрелен в Марселе боевиком по имени Владо-Шофер, чью руку будут направлять болгарские и хорватские нацисты.

Это был последний из Карагеоргиевичей, находящихся на троне…

Следующий день был куда менее плодотворным, потому что найти Хребановича так и не удавалось – он покинул Сербию и совершенно определенно залег на дно. Мы попытались снова поговорить с некоторыми работниками клуба Партизан – но с ними кто-то провел работу, и они как воды в рот набрали. Понятно, что за этим что-то было, но что именно – мы не знали. И кто именно – не знали. Потому – нам осталось только руки умыть. Первая половина дня не дала вообще никаких результатов.

Я начал понимать, что, скорее всего зря нахамил тем посольским ухарям… просто наглецов не люблю, а особенно – наглецов, которые исполняют свой долг. Ошибки надо исправлять потому то я позвонил в посольство и извинился. Сказал, что погорячился. Меня поняли и пригласили на разговор…

…

Посольство России располагалось в уродливом высотном здании эпохи социалистического конструктивизма, расположенном в университетском квартале – как раз рядом с главными медицинскими центрами Белграда. Никаких особых мер безопасности не было, страна была дружественной, плохого не ждали. Меня попросили подождать внизу – а потом вышел полноватый мужик лет пятидесяти, предложил идти за ним. Судя по тому, как с ним здоровались, и как он на ходу кому-то дал указания – это резидент.

Зачем резидентуре в это дело лезть? Ну, Сербия, по сути, единственный наш актив, оставшийся на Балканах, потому к нему – особо пристальное внимание. А ситуация чреватая, и я, этнический русский во все в это влез. И это плохо.