– Я счастлива!

– Мы собирались сообщить вам об этом, когда папа вернется, но я рассказала сейчас, чтобы ты поняла: за любовь надо бороться. Я зря ушла от отца и поняла это очень скоро, но главные слова были уже сказаны, жизнь была разрушена. И все-таки мы не переставали любить друг друга, – с грустью закончила она. – Так что дай Кольту шанс, а потом еще один и еще, пока он не поймет, что ты – его судьба.

Джессика вернулась домой на такси, постояла на пустынной улице, глядя на звездное небо. Где-то вдалеке залаяла собака – одинокий, тоскливый лай вызвал у нее слезы. Что сейчас делает Кольт? Думает ли о ней? Или занят совсем другим – голубоглазой сексапильной брюнеткой?

Она свирепо толкнула дверь, взбежала по лестнице, не зажигая света. Как можно любить и ненавидеть одновременно?

На лестничной площадке какая-то темная фигура поднялась с пола – Джессика замерла в ужасе.

– Джессика? Где тебя черти носили? – с облегчением узнала она голос Кольта.

– Где я была? – На Джессику сразу обрушился целый вихрь разнообразных чувств: страх перед тем, что он может сказать после сцены, которую она устроила, злость на обвинительный тон вопроса, стыд, что от одного только его голоса она теряет сознание… – А тебе какое дело?!

– Джессика… – Она включила свет, и он осекся, увидев опухшие от слез глаза. – Я беспокоился за тебя, – сипло сказал он. Она молчала, прикрыв рот рукой, вглядывалась в красивое невозмутимое лицо, смотрела, как он отряхивает брюки. – Меня впустила соседка. Я ждал тебя.

– Да ну? Зачем? – Сердце стучало так громко, что отдавалось в ушах.

– Сказать, что ты победила, – просто ответил он. Он стоял не двигаясь, мощная фигура казалась еще больше на тесной лестничной площадке, одни глаза были живыми на темном, каменном лице.

– Победила? – Она застыла. – Победила что?

– Мое сердце, такие вот дела. Я знаю, ты заслуживаешь большего, гораздо большего. Но сердце мое принадлежит тебе – с первой нашей встречи.

– Кольт… не надо со мной так шутить.

– Шутить? – На мгновенье он потерял контроль над собой, но тут же взял себя в руки, и когда он сделал шаг, Джессика с побелевшим лицом вжалась в стену. – Черт! Джессика, ты боишься, что я сделаю тебе больно?

– Где твоя спутница? – выдавила она сквозь онемевшие губы. Он проводит с ней дни, он берет эту… эту девицу на прием, а теперь говорит, что хорошо относится ко мне?

– Кто? – Тут он понял, и голос его смягчился. – Вероника? Думаю, мирно спит рядом с мужем. Я искал тебя после того, как ты… высказала все, что ты обо мне думаешь, хотел его тебе представить, но ты ушла.

– Ее муж? – О нет, выходит, она сделала чудовищную ошибку? Не может быть, ведь все казалось так очевидно…

– Джессика, я не приводил с собой на прием Веронику, – ласково сказал Кольт. – Я пришел один, а Вероника с мужем были приглашены вместе со мной.

– Но она… она так на тебе висла…

– Вероника виснет на каждом мужчине с большим счетом в банке, – хмуро сказал Кольт, – кроме мужа, который, к несчастью, мне друг, что и заставляет меня с вежливостью переносить общество его жены.

– Я была невежлива… – с ужасом прошептала она.

– Да. – Тень улыбки тронула его губы. – Но ей не мешало это услышать уже давным-давно. Ты права, Джессика, я заслуживаю такой женщины, как Вероника, но… но я не хочу того, чего заслуживаю. Вернее, расхотел в тот момент, когда увидел тебя, только не хватало духу признаться самому себе.

– Кольт…

– Никогда не был так подавлен, как в эти дни, – с болью сказал он. – И все же не мог упасть на колени и благодарить тебя за то, что ты меня любишь. И вот сегодня вечером я увидел, что ранил тебя, возможно, оттолкнул. Скажи, Джессика, оттолкнул? Прости, прости меня, любовь моя. – В голосе слышалось страдание, но он больше не приближался к ней. Лицо его было открыто, и она прочитала на нем любовь.

– Кольт… – Она шагнула к нему, и он тут же подхватил ее на руки и стал покрывать поцелуями лицо и шею.

– Я люблю тебя, Джессика… ты все, о чем я мечтал, поверь мне… Всей жизнью я докажу… – Слова было трудно разобрать, они прорывались сквозь жгучие поцелуи. Она обнимала его со всей нежностью и страстью, на которую только была способна. Они ласкали друг друга, пока она не оттолкнула его, и мгновенно глаза его застыли в ожидании. Она поняла – это был страх, страх оказаться отвергнутым.

– Давай зайдем в комнату, – прошептала она, открывая дверь. – Кольт, любить очень страшно, но пусть мне будет страшно с тобой, а не без тебя. Я люблю тебя и знаю, что всегда буду любить, но не требую того, чего ты не можешь дать. Я буду твоей столько, сколько ты пожелаешь…

Он прервал ее поцелуем, жарким, голодным, и обоих охватил пламень. Язык проник сквозь губы, порождая желание, отдававшееся во всем теле; она чувствовала, как что-то твердое вжимается в ее нежное тело и огонь в крови выжигает остатки страдания, уносит сердечную боль в океан всепоглощающей радости.

Она яростно содрала с него пиджак, вцепилась в брюки, и вдруг руки ее накрыла его широкая ладонь.

– Нет, нет, подожди.

– Что? – Она приподнялась с дивана, на котором они лежали. – Что-то не так? – мягко и тревожно спросила она.

– Все так, но подожди немного, любовь моя. – Он внимательно взглянул в ее лицо. – Ты будешь моей женой? Будешь жить со мной, любить меня, беречь… беречь моих детей? – Голос прервался, и она поняла, что он вспомнил Нетту, ребенка, которого потерял.

– Женой?

– Да, женой. Я мучился, Джессика, не мог ни спать, ни думать, но знал, что должен доказать тебе: ты не такая, как другие. Я понял это с первого момента, как только увидел тебя, но у нас началось все не так, как хотелось бы.

– Зато великолепно закончилось. – Сердце ее разрывалось от любви к этому холодному и теплому, сложному и простому человеку.

– Я люблю тебя, Джессика. У меня никогда не будет никого, кроме тебя, и пусть все свершится по правилам. Итак, ты выйдешь за меня замуж? Завтра?

– Да, да, да, да…

– Знаешь, Кэрол мне это никогда не простит. – Джессика потянулась, как сытая кошка, погладила упругий живот Кольта и полюбовалась золотым кольцом на левой руке. – Мы обещали, что будем свидетелями на свадьбе друг у дружки, а я ей даже не сказала, что мы с тобой поженились.

– Сейчас все они уже получили телеграммы, – лениво сказал Кольт. – Я созову гостей, когда вернемся.

– Все равно ей не понравится. Как будто мы сбежали.

– Никуда мы не сбежали. – Кольт приподнялся на локте и улыбнулся своей неотразимой улыбкой.

Они были женаты уже три дня и три ночи. Сразу после первой ночи, проведенной в лондонском отеле, они улетели на Карибское море, и Джессика очутилась в другом мире, где колыхались пальмы, сверкало ослепительно синее небо, белел песок, плескалось лазурное море.