С пьяной бахвальбой:

- …В общем, жизнь удалась! Дождался внучки и внуков-двойняшек и, уж было готовился стать прадедушкой, как вдруг…

Разлив по рюмочкам и не чокаясь:

- Ну… За упокой!

Выпили-закусили и, мне стало грустно - хоть незаконно репрессируй кого, раз самому повеситься не получится…

Как «там» в будущем мои родные?

Вот поди убиваются, особенно внучка – благодаря которой только и протянул те последние пять лет и не «попал» с самое начало сталинских регрессий… Рефлексий…

Как их там?

…Репрессий, мать их ети!

А внуки поди спрашивают: «А где деда? Почему он умер, не научив нас фотошопить и рубиться в «War Thunder», как обещал? А ведь ещё учил-поучал нас: «Если мужик сказал – мужик должен сделать!»…».

Но долго мне грустить не дали. Первым Виноградов:

- Вы – необычайно-удивительный человек, Иосиф Виссарионович!

Затем Власик:

- Всё-таки – Вы наш, советский человек! И этого из Вас ничем не выбьешь.

Поскребышев, еле шевеля языком:

- А всё же исходя из «Теории случайных процессов» профессора Колмогорова, в товарища Сталина должен был попасть самый обычный человек. А раз нам попал такой, как Иосиф Виссарионович…

Его перебил Косынкин, едва не вставая на колени:

- Иосиф Виссарионович, простите за «одержимого».

- Бог простит… А что Вы предложите взамен?

- Вы… Вы… Вы – МЕССИЯ!!!

На что, хотя и не с первой попытки, сложив из прокуренных сталинских пальцев роскошную фигу и предъявив её сотрапезникам как пистолет, я ответствовал:

- Хуюшки! Я простой «пенс» и никаких «миссий»!

***

Дальнейшее припоминаю фрагментально да и, то с большим трудом…

Помню, докопался я до электрофона фирмы «RCA»:

- Да, как же он сцука включается? Где пульт? Чё за сервис, всех заголодоморю, нах…

Власик убежал в администрацию и прибежал с Леонидом Утесовым, которого я с взявшейся откуда-то благородной хрипотцой как у Джигурды, учил перепевать Высоцкого:

- Протопи ты мне баньку, хозяюшка,

Раскалю я себя, распалю,

На полоке, у самого краюшка,

Я сомненья в себе истреблю.

Разомлею я до неприличности,

Ковш холодный - и все позади.

И наколка времен культа личности

Засинеет на левой груди…».

Затем, за нашим столом на котором отплясывал с какой-то девкой «Камаринского» Поскрёбышев, откуда-то появилась Фаина Раневская – бывшая тоже «слегка подшофе».

Кстати вживую она ещё более страшная, чем на фотографиях – я аж трезветь было начал…

Но потом привык.

Мы с ней дуэтом спели:

«Ну что же ты страшная такая?

Ты такая страшная…

Ты не накрашенная страшная

И накрашенная...».

Желая раскрутить её на трах, я предложил пари:

- А давайте, Фаина Георгиевна, забьём что я больше ваших афоризмов знаю, чем Вы сами… Если Вы поиграете - то сделаете мне минет. Знаете, то это такое?

- А как же!

- Войдёте во всемирную историю не только своими остроумными афоризмами, а как женщина сделавшая минет самому(!) Сталину! Моника Левински сгорит от зависти…

- А это кто такая?

- Практикантка отсосавшая у президента США… Как его? Блина Клитора, если не перепутал что-нибудь.

- Шлюха!

- Согласен. Ну, так как насчёт нашего пари?

Та, лукаво на меня посматривая:

- Заманчиво, заманчиво… А если проиграете Вы?

- …??? Эээ… А давайте лучше спорить на раздевание!

- А это ещё как?

- Если проиграете Вы – то разденетесь сами… Если я: то Вам поможет раздеться - сам(!) товарищ Сталин.

С Фаинкой видимо не обломилось, так как в следующем «фрагменте» я подбивал Утёсова поехать «к артисткам», конкретно к Любови Орловой:

- Понимаешь, Лёня: это мечта детства. У меня на неё впервые «встал» - лет в двенадцать, если конечно склероз не внёс свои коррективы.

- Иосиф, на кой тебе эта лезбиянка нужна? К тому же она замужем.

- Вот, как?! Тогда к Серовой – пусть мне тоже, а не только одному Рокоссовскому завидуют17…

Затем помню, я плакался в жилетку Власику:

- Представляешь, Колян: я буду сутки валяться обосцаным и не одна падла не зайдёт проведать – жив ли товарищ Сталин или уже подох давно?

Тот кулакам по столу:

- Не допущу такого, Виссарионыч! Они у меня сами все: не только обосцутся – обосрутся, нах!

И тут вижу склонившуюся надо мной четырёхглазую рожу в шляпе… Кого вы думали?

Берии!

- Сцуко, но без тебя ни одна альтернативка не обходится, Лаврентий Павлович…

И тут как будто выключили свет… Всё!

Game over.

Глава 3. Заговор за товарища Сталина.

Из неопубликованных мемуаров Чадаева Я.Е., Управляющего делами Совнаркома (Совмина) СССР, о кризисе в высшем руководстве СССР после 29.06.1941года:

«…На следующий день я пришел в приемную Сталина. Но Сталин не приехал. У всех было недоумение — что случилось?

На другой день я опять отправился в приемную подписывать бумаги. И Поскребышев мне сказал сразу и определенно:

— Товарища Сталина нет и едва ли будет.

— И вчера его не было?..

— Да, и вчера его не было, — с некоторой иронией произнес Поскребышев…

— Может быть, он выехал на фронт?

— Ну что же ты меня терзаешь! Сказал: нет и не будет…

Я предположил, что Сталин заболел, но спросить не решился.

…Вечером я вновь зашел с бумагами к Поскребышеву — и вновь. Сталин не появился. У меня скопилось много бумаг, и поскольку первым заместителем был Вознесенский, я попросил его подписать. Вознесенский позвонил Молотову, потом долго слушал его и, положив трубку, сказал:

— Молотов просил обождать один день и просит членов Политбюро собраться у него через два часа. Так что пусть эти документы побудут у вас…

Вознесенский поднял трубку вертушки, ждал минуту и сказал:

— Никто на даче не отвечает. Непонятно, видно, что-то случилось с ним в такой тяжелый момент.

И вот он не приехал… Ближайшее окружение было встревожено, если не сказать больше. Мы все тогда знали: проходило немного времени, чтобы тот или иной работник не был к нему приглашен. А теперь телефоны молчат, известно только одно: он на Ближней даче, но никто не решается поехать к нему. В эти дни его уединения у Молотова собрались члены Политбюро и стали решать, как быть? По сообщению обслуживающего персонала дачи, Сталин был жив, здоров. Но отключился от всех, никого не принимает, не подходит к телефонным аппаратам. Члены Политбюро единодушно решили: ехать всем…».

Я сидел у пионерского костра рядом с другими ребятами и девчатами из наших «Иртышских зорь» и,