огромное загнанное животное в пароксизме гнева и бешенства. Ему, в свою очередь, удается провести джэб в сонную артерию, который как будто мало беспокоит негра, но заставляет Джеффриса по инерции провальсировать к канатам. Несколько человек насмешливо хохочут и свистят. Негр как бы изучает точки под ребрами и в области сердца, куда он задумал нанести ряд ударов. Внезапно, в результате одновременного рывка, четыре перчатки боксеров встречаются в вертикальном положении над их головами. Видно, как прекрасные мышцы поясницы Джонсона плавно уступают нажиму, затем — раз! — и быстрый, как молния, апперкот летит под подбородок Джеффриса. Долгий клинч. Джефф устал и тяжело дышит. Его рот и нос представляют собой кровавую рану. Негр не прекращает болтовни и рассказывает разные истории. Гонг. Он гладит плечи Джеффриса, когда они расстаются. Тот, буквально окривевший от опухоли, улыбается и идет в свой угол тяжелой походкой. Я со своего места ощущаю веянье надушенных салфеток. Секунданты массируют ноги и грудь Джеффриса. Джонсон поворачивается на своем табурете и жмет руку Джеку Лондону, знаменитому американскому беллетристу.

Девятый раунд. Боксеры сразу же входят в клинч. Джонсон отвечает на неприличные ругательства Корбэтта, который непрестанно над ним издевается, широкими улыбками и ударами в грудь противника. Внезапно Джефф сильно отталкивает Джонсона и бросает его на канаты. Можно подумать, что Джонсон намеренно не парировал этих ударов. Бой откровенно плох. На ринге только один человек. На лицо Джеффриса жалко смотреть. Он опускает голову, и его лысина блестит на солнце. Клинч. Бойцы расходятся и снова входят в клинч. Гонг. Джефф идет в свой угол, качая головой. Джонсон заявляет своим секундантам, что на этот раз он уверен, что нокаутирует Джеффриса.

Десятый раунд. Джонсон нападает двумя длинными ударами слева в голову и коротким свингом в правое ухо. Клинч. В то время как оба боксера исполняют нечто вроде неуклюжей польки, следует неизменный апперкот справа — бил Джонсон. От боли Джеффрис испускает стон, который слышен с моего места. Фитцсиммонс, сидящий возле меня, во всеуслышание заявляет, что это последний раунд. Этот раунд кончается длительными монотонными клинчами. Лицо Джеффриса неузнаваемо.

Одиннадцатый раунд. Целую минуту длится сеанс греко-римской борьбы. На этот раз рефери вмешивается. Освободившись, Джеффрис проводит довольно слабый джэб, но Джонсон наказывает его за это двумя прямыми в рот и живот, от которых „идеал американцев“ содрогается сверху донизу. Внезапно Джефф пробуждается, он проникает сквозь защиту Джонсона, гоняет его из одного угла в другой, несмотря на сильное кровотечение. Джонсон применяет игру ног и искусно отступает все время с улыбкой на губах, но вскоре возникает беспорядочная свалка; Джеффрис бьет как одержимый. Джонсон больше не улыбается, изо всех сил блокирует и наконец проводит удар справа в висок. Это была последняя вспышка энергии знаменитого белого боксера. Он кончен. Его секунданты оплошали, не захватив кислорода. Сейчас он в нем очень бы нуждался. При ударе гонга Джефф идет в угол, качаясь как пьяный.

Двенадцатый раунд. Джонсон наносит подряд, один за другим, два свинга в лицо, но слегка промахивается. Клинч. Джеффрис висит на противнике. Он больше не видит. Он заявил своим секундантам, что видел на ринге двух негров. Теперь у него вздут и правый глаз. Джонсон блокирует сильный удар Джеффриса слева, направленный в область солнечного сплетения, и бьет на выбор в нос, рот и уши несчастного калифорнийца. Светло-голубые трусы Джеффриса стали мокрой тряпкой. Теперь кровь бежит ручьем по его волосатой груди. Негр не перестает его жестоко бить в течение всего этого раунда.

Тринадцатый раунд. Джеффрис держит руки опущенными и ведет игру ног. Джонсон, совершенно опустив руки вдоль туловища, кружится около него. Клинч. Джонсон наносит три мощных удара в почки.

Джеффрис что-то бормочет по адресу Джонсона, чего мы не можем расслышать, и принимает решительную стойку. Джонсон поднимает локти. Никакого впечатления. Джеффрис бьет джэбом. Негр опускает голову, и удар проходит мимо. Джеффрис полным голосом отпускает крепкое словцо. Негр насмехается. Никто из присутствующих ему не подражает. На Джеффриса страшно смотреть. Два долгих последовательных клинча, завершенных тремя жестокими хуками Джонсона — двумя слева и одним справа в грудь. Джеффрис плюет кровью. На негре ни одного следа удара.

Четырнадцатый раунд. Джефф подходит зигзагообразно. Его лоб, нос, рот, правое ухо, которые только что лечили, вновь начинают кровоточить, хотя Джонсон ни разу еще не ударил. Джонсон считает, что время наконец наступило, и гоняет его по рингу. Секунданты Джеффриса кричат ему как сумасшедшие. Джонсон устремляется на него и бьет двумя мощными хуками в челюсть. При каждом ударе Джеффрис качается. Это конец. Жалко смотреть. Ему удается броситься на негра и войти в клинч, который он тянет сколько может; это ему позволяет немного прийти в себя. Джонсон проводит еще два сильных хука в грудь, довольно высоко. Гонг.

Пятнадцатый раунд. Джеффрис машинально делает шаг из своего угла, сгибается, принимая свою знаменитую низкую стойку, вытягивает правую руку… и бессмысленно ждет, не понимая, что он делает…

Тогда Джонсон медленно подходит с уверенностью тореадора перед загнанным быком и поднимает ему голову молниеносным свингом. Белый чемпион делает полный оборот и падает без чувств на спину перед оцепеневшими друзьями, которые в первый раз видят его в таком положении. Большая струя крови заливает ему лицо. Риккард отталкивает от него Джонсона, который, как тигр, принял стойку и ждет, чтобы противник поднялся. Джек Джеффрис, брат калифорнийца, под влиянием порыва, когда считается седьмая секунда, прыгает на ринг и ставит Джеффриса на ноги. Ни одного крика протеста в трепещущей толпе. Все встали. Джеффрис теперь снова на ногах и старается закрыться от своего черного палача руками, которые еле поднимает. Но тот добивает его как раз посреди ринга четырьмя или пятью молниеносными ударами, из которых один надрывает несчастному белому боксеру ухо.

Жалкая окровавленная масса лежит на спине, руки схватились за канаты. После десятой секунды Джонсон наклоняется, чтобы осторожно поднять своего противника за плечи, но тут начинается суматоха. Корбэтт уже на ринге и машет салфеткой, как бы для того, чтобы показать, что нокаут не зачтен. Секунданты Джонсона окружают его. Он протягивает руки к жене, которая окликает его и посылает ему из ложи воздушные поцелуи».

Я привел этот отчет о матче столетия почти полностью, потому что он прекрасно передает атмосферу этого не совсем обычного боя. А бой этот со всех точек зрения побил все предыдущие рекорды: рекорд изумления и грусти среди американцев, рекорд радости у негров, рекорд числа зрителей, сбора и вознаграждения боксерам.

В тот же день телефон