— Да, учитель, конечно! Буду стараться! — пообещал я.

Острад удовлетворенно кивнул и продолжил:

— Даже я, имея за плечами огромный жизненный опыт, не всегда все понимаю с первого раза. Иногда смысл открывается со второй или третьей попытки. А порой сталкиваюсь с таким, что трудно объяснить и после дюжины просмотров.

— Так что, случается и повторение видений? — Для меня это стало неожиданностью.

— Некоторых — да! — подтвердил Острад. — Но чаще всего они не повторяются, а представляются более детально или чуть под другим углом.

— Под другим углом?

— Да. Когда ты наблюдаешь за происходящим как бы от лица разных участников события. Или слышишь голоса, обсуждающие одно и то же, но с иных точек зрения. Полная картина зачастую вырисовывается лишь после ознакомления со всеми мнениями. Взять, например, то пророчество, из-за которого меня угораздило сюда попасть.

Я обмер. Неужели меня сейчас посвятят в тайну предсказания о возвращении Легенды, противостоянии богов и битве драконов? Очень хотелось услышать все из первых уст, но самому начать беседу на эту тему с Острадом я не осмеливался.

— Вы имеете в виду сон о Серой эльфийке? — затаив дыхание, уточнил я.

— О ней самой, Улисс. А еще о большой войне, об отрицательной магии, о странных и неизвестных прежде существах, — улыбнулся старик, почувствовав в моей интонации жуткий интерес. — Только видение было не одно. Да и вообще началось все не со снов, а с шепота звезд.

— Разве звезды могут разговаривать? — изумленно вытаращил я глаза. Об этом способе заглядывать в грядущее чародей доселе не упоминал.

— А как же! Но чтобы их услышать, нужна специальная подготовка. Лишь настроившись особым образом, ты сумеешь впитывать откровения Космоса. Опять же, впитывать и понимать — две разные вещи. Зачастую составление пророчества — кропотливый труд, чем-то напоминающий головоломку. Многие могут раскладывать осколки цветного стекла, но только настоящие мастера способны создавать витражи. И совсем единицам под силу мысленное восстановление хитросплетений узора при отсутствии многих частей рисунка. Предсказание, о котором тебе поведаю, как раз из разряда самых сложных.

С жадно раскрытым ртом я ловил и старался запомнить каждое слово мудреца. Пускай многое пока не до конца ясно, но потом обязательно разберусь.

— Вначале было три слова — «мир», «серый», «эльфийка». Казалось бы, все просто: Серая эльфийка — гарант мира. Но затем до моих ушей донеслось: «сражение», «много» и «война». Тоже вроде бы все логично: много сражений приводит к войне. Но другой ночью звуки удаленных солнц сложились в следующую тройку: «сталь», «дракон» и «смерть».

— То есть дракон из стали несет смерть? — попытался я сам составить фразу.

— Да, Улисс, мне тоже так тогда показалось. Но вскоре появилась еще одна группа: «человек», «спасение» и «божество».

— Возможно, спасение принесет человек, посланный богами, — предположил я.

— Не все так просто, мальчик мой, — вздохнул Острад. — За звуками, пришедшими с далеких звезд, пожаловали сновидения с этими двенадцатью словами. Причем складывались они уже во всевозможные сочетания: серая эльфийка, серая сталь, серый дракон, стальной дракон, человек-эльфийка, божество-эльфийка, смерть богов, смерть дракона, смерть эльфов, смерть людей, много смерти, много драконов, сражение богов и драконов, война эльфов, перемирие эльфов, мир людей и так далее.

— С ума можно сойти! — ужаснулся я.

Старик усмехнулся:

— Нормально, мне не привыкать. Страшно другое: у меня не получается рифма.

— Какая еще рифма? — окончательно запутал меня учитель.

Острад насторожился и поднес указательный палец к губам, призывая замолчать. Мельник в противоположном углу темницы пробормотал что-то толстыми губами и перевернулся на другой бок. Чернобородый недовольно заворчал и лягнул соседа. Спустя десяток ударов сердца прервавшийся храп взрослых мужчин возобновился. Ло посапывал, уткнувшись носом в мою коленку.

Переждав еще немного, чародей вновь вернулся к затронутой нами теме:

— Расскажу тебе свою историю. Когда я только появился на свет, родители долго не могли придумать мне имя. Им хотелось назвать сына как-то по-особенному, с глубоким смыслом. Отец и мать верили в то, что правильный подбор сочетания звуков, которые ребенок будет слышать в первые годы жизни, сильно повлияет на его дальнейшую судьбу. От имени зависит, станет ли человек сильным, умным, богатым, смелым, счастливым. И должен отметить, что зерно правды в этой теории есть. Однако из того множества имен, что родители знали, им ничто не нравилось.

— В конце концов они так и не придумали, поэтому назвали вас обычным, распространенным именем, означающем «землепашец»?

— Нет, не так. Слушай дальше. По пути на рынок маме встретился необычный белокожий человек, который пообещал, что сын ее будет знаменитым и богатым. Он даже станет придворным магом-предсказателем, а потом и вовсе первым советником при троне. Но только при одном условии: если родители назовут меня именем чародея, жившего давным-давно в далекой-далекой стране. Мать вернулась домой и рассказала об этой странной встрече отцу. А тот признался, что, когда рубил в лесу дрова, похожий по описанию чародей подходил и к нему, и говорил похожие слова. Не знаю почему, но родители поверили незнакомцу.

— Так вы не Острад?

— Нет, по этому имени, созвучному с моим настоящим, ко мне обращаются те, кто не в состоянии выговорить труднопроизносимое для нашего языка Нострадамус.

— Нос-тра-да-мус, — повторил я по слогам, словно пробуя слово на вкус. — Хм, интересно. А что это за далекая страна такая? Никогда не слышал о ней. Разве люди раньше жили в другом месте?

— Не только жили, но и живут. И сам я иногда там бываю, — шепотом раскрыл мне очередную тайну учитель. — А скоро снова полечу!

— Как? — Если бы собеседник не был слепым, то сейчас бы он лицезрел мою заклинившую отвисшую челюсть.

— Во сне, мой мальчик, — продолжил откровенничать Острад-Нострадамус. — До дня совершеннолетия у меня проявлялись весьма скромные магические способности, не выше второго-третьего ранга. Родители совсем уже отчаялись увидеть меня таким, каким напророчил белокожий чародей. Но накануне именин странный незнакомец явился ночью в мою спальню.

«Здравствуй, Нострадамус! Это по моей просьбе так тебя назвали родители», — сказал он.

После ответного приветствия я задал ему вполне резонный вопрос:

«Зачем ты пожаловал?»

«Пришло время чудесных подарков!» — как-то шутливо отозвался мужчина. Лица посетителя я не видел, так как он стоял затылком к окну, из которого удивительно ярко светила луна. Если же судить по очертаниям фигуры — то да, скорее всего, предо мной стоял человек. Не знаю, как ему удалось пробраться в дом, но страха совсем не чувствовалось. Даже наоборот, от незнакомца веяло добром и спокойствием. Я просто слушал и запоминал.