Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Получив деньги, капитан фон Крисп не удержался от того, чтобы поменять седло. Старое, разбитое он выбросил, подобрав у шорника новое, с начищенными медными бляшками, и, довольный обновкой, всю дорогу до Рийна ехал улыбаясь, снисходительно поглядывая на возвращавшихся из города пеших крестьян.
Когда подъехал к дому, ему навстречу выбежал слуга.
– Ваше благородие, да вы никак лошадь новую купили?
– Ладно врать-то, дурак, не видишь разве – седло поменял!
– Новое. Играли сегодня?
– Да где же мне играть, дурак, я же по делу ездил.
Объясняться с людьми низкого происхождения фон Крисп не привык, однако слуга работал у него второй год и исправно выполнял все обязанности. Раньше у капитана с прислугой были проблемы – не проходило и двух недель, как он избивал в кровь очередного неумеху и искал нового, а с появлением этого, немолодого и опытного, стало проще.
– Денег в казначействе дали на переезд, оттого и обновил седло.
– Так мы переезжаем? А куда?
– В Хаски.
– Да ну, ваше благородие, не надо – климат там отвратительный, сухо очень и пыльно.
– Да у меня приказ, дурень ты эдакий, перебираться к горе Тонзур. Знаешь такую?
– Слыхал. – Слуга почесался. – Но будь моя воля – я бы не поехал.
– Тебя не спросили. Иди собирай вещи, и чтобы не как в прошлый раз!
– Ваше благородие, так в прошлый раз я ровно все уложил, а вы принялись ремень парадный искать и сами все помяли…
– Пошел вон! – разозлился фон Крисп.
Слуга побежал к воротам.
– Куда?! – снова крикнул капитан.
– Собираться, ваше благородие!
– Коня прими.
Капитан спешился и отдал повод слуге. В проломе стены, разделявшей соседние дворы, появилось милое личико Лейлы, дочки плотника, что жил по соседству. Как и все девушки селения, она была тайно влюблена в высокого статного офицера – такие мужчины появлялись здесь не чаще раза в сто лет.
Едва взглянув на девушку, капитан отвернулся, его огрубевшее сердце уже не радовали молодые прелестницы, отношения с женщинами не приносили той новизны, которую давала игра. Игра и война – вот что будоражило его кровь.
Фон Крисп вошел в комнату и опустился на продавленный диван. Мимо носился слуга, собирая разбросанные вещи и укладывая их в сундук.
– Ты вот что…
Слуга замер с мундиром на руках.
– Возьми телегу и лошадей и поезжай в Хаски без меня.
– Так ведь пограбят меня, ваше благородие!
– Не пограбят, пойдешь к старосте, возьмешь у него в компанию двоих бездельников покрепче, телегу и лошадь тоже возьмешь у него.
– Так ведь без денег ничего не дадут!
Капитан достал из поясного кошелька серебряную монету.
– Вот тебе рилли, этого хватит.
– А чего же я в Хаски буду делать, там же квартиру нужно нанимать – давайте уж и на квартиру денег.
– Ты сумеешь ли?
– Вот те раз, ваше благородие, последние две квартиры я выбирал – вот и эту светлую комнатку, – слуга обвел рукой вокруг.
– Видно, что ты выбирал, – мышей полно.
– Так мыши по всей деревне, куда же от них. Это как мухи.
– Ладно, – согласился капитан, давая слуге еще один рилли. – Тоже подбери домик на окраине, чтобы мне не ездить через все улицы – дураков веселить.
Фон Крисп не терпел чужого любопытства, особенно по отношению к собственной персоне.
– Будет сделано. А когда же вас ждать?
– К вечеру, а может, и под утро – как сложится.
Отвязав еще не расседланного коня, капитан фон Крисп вскочил в седло и поехал рысью обратно в город, сопровождаемый взглядами вздыхающих девиц.
Не доехав до городской заставы полмили, капитан взял правее, чтобы въехать в город с севера и миновать площадь – ему совсем не хотелось повстречаться с кем-нибудь из приятелей или неприятелей. Дорога с северной стороны оказалась разбитой и щедро удобренной навозом, этому было свое объяснение – по ней часто проезжали гарнизонные части, возвращаясь в свои казармы, именно туда и держал путь капитан фон Крисп.
Возле дешевой харчевни какой-то пьяница отсалютовал ему мятой шляпой. Уличная девка, покачивая бедрами, пересекла дорогу, надеясь на выгодное предложение, но, прочитав на лице офицера равнодушие, обиженно надула губы.
Подъехав к каменной ограде, капитан накинул поводья на вершину кривого деревца и перемахнул через забор, игнорируя главные ворота, – он по-прежнему избегал лишних глаз.
Впрочем, их здесь и так хватало. Пересекая учебное поле, фон Крисп спугнул солдат, менявшихся и торговавших на пятачке под императорским штандартом всем, что имело ценность в казармах. Те, кто поиздержался, продавали фланелевые поддевки, обмотки, шпоры и витые плети. Другие меняли амуницию, давая за старый мундир пару ношеных башмаков. Хорошим спросом в преддверии войны пользовались амулеты от стрелы и меча, а также от огня «сернаго и древеснаго».
Солдаты спрятали под полы свои богатства, но, как только офицер прошел, возобновили торг.
Капитана интересовала казарма арбалетчиков, серое трехэтажное здание под черепичной крышей. Местами черепица покололась, и крыша была залатана промазанными смолой тряпками.
У входа на каменной завалинке грелись несколько солдат, не по форме одетые: они меньше всего ожидали увидеть здесь офицера. Кто-то штопал обмундирование, кто-то ловил на белье блох, другие просто бездельничали, шаркая в пыли ногами.
Завидев капитана, солдаты испуганно вскочили, однако поняв, что перед ними пехотный, а не гвардейский офицер, немного успокоились. Те всегда норовили довести дело до розог или карцера, пехотные же относились к солдатам снисходительнее.
– Здорово, братцы!
– Здравия желаем, господин капитан, сэр, – ответил солдат в исподней рубахе, пришивавший к мундиру пуговицу.
– Кто знает Ханса?
– Все знаем, господин капитан. Он вам нужен?
– Да, нужен.
– Так мы его сейчас моментально позовем. Зиммель, дуй за Хансом!
Голый по пояс Зиммель в стоптанных башмаках умчался в казарму. Тем временем другой солдат вынес для офицера табурет. Капитан сел.
Не прошло и полминуты, как Зиммель выскочил обратно.
– Идет, господин капитан!
Появился Ханс с заспанной физиономией. Он на ходу застегивал ремень и приглаживал волосы.
– Здравия желаю, господин капитан.