Но не случилось. Кто же знал, что этих лет у них не будет?

Кейт сделала глоток диет-колы и попыталась сосредоточиться на настоящем. Она давно научилась подавлять свои тягостные мысли и незаметно глотать подступившие к горлу слезы, но иногда для этого требовались значительные усилия, это утомляло.

— Пьешь в баре? Я потрясен.

Кейт вздрогнула от неожиданности, услышав голос отца. Дункан нечасто заглядывал в рестораны, облюбованные туристами, предпочитая более непринужденную атмосферу пабов на набережной, где толкутся моряки и рыбаки.

— Что ты здесь делаешь? — поинтересовалась она.

— У меня встреча. — Дункан соединил полы поношенной синей куртки, какие носят в военно-морском флоте. — Как тебе? Твоя мать всегда говорила, что мне эта хламида была к лицу.

Это замечание указывало на возраст куртки. Кейт прекратила рассматривать донышко стакана и подняла глаза на отцовское лицо, отметив гладкость свежевыбритых щек отца и уловив еле слышный запах мыла — он явно побывал в душе. Ее сердце защемило от тревоги: «Ох, не нравится мне все это, совсем не нравится. Глаза отца оживленно блестят. У него опять какая-то идея на уме, и что-то меня не очень-то тянет разбираться, какая именно. Куда это он собрался?»

— С кем ты встречаешься?

— С Риком Бердсли, — самодовольно ответил отец.

— Не он ли хозяин «Саммер Сиз»? — уточнила Кейт.

«Саммер Сиз» была одной из лодок, заявленных на гонку «Каслтон Инвитэйшнл». За последние пять лет судно сменило нескольких владельцев, Рик Бердсли был последним из них. Исколесив все моря и океаны в кругосветной гонке на паруснике, он заработал репутацию смелого, безбашенного гонщика, человека, скроенного из той же материи, что и ее отец.

— С ним самым, — хмыкнул Дункан. — Ему приспичило нанять опытного шкипера, вот и спросил моего совета. — Ее отец отвел назад плечи и с каждым словом все больше распрямлялся, гордо откинув голову и выпятив подбородок.

— Твоего? — спросила Кейт, чувствуя подступающую тошноту. — Ты что же, снова думаешь о гонках?

— А почему бы и нет? Я самый лучший в мире шкипер. — Он усмехнулся и обратился к бармену, который подошел принять у него заказ: — Подтверди-ка, Кит?

— Все так, как вы говорите, мистер МакКенна, — невозмутимый Кит одобрительно хмыкнул. — Что вам предложить?

— Твой самый лучший виски для всех в этом баре, — громко объявил Дункан, приветливо помахав трем туристам. — Угощаю, — объяснил он им. — У меня сегодня праздник.

Кейт закатила глаза и тяжело вздохнула, когда отец отошел от барной стойки, чтобы пожать руки трем совершенно незнакомым людям. Дункан всегда любил покрасоваться, был способен на широкие жесты и часто говаривал, что незнакомцы — это друзья, которых он до сих пор еще не встретил.

— Пап, — Кейт с силой дернула его за рукав, когда он вернулся на свое место, — ты обещал мне, что никогда-никогда больше не будешь участвовать в гонках.

— Знаешь, Кэти, девочка…

— Никаких большое «Кэти, девочка». Ты дал слово, — напомнила отцу Кейт. — Мы заключили сделку.

— Этому обещанию будет сто лет в обед. Но ведь я не могу жить на острове и не ходить в море. Мне нужно что-то делать. Пойми, иначе я погибну.

— Ты не можешь так поступить с нами, — прошипела она ему на ухо, понизив голос, когда поняла, что их «милая беседа» по-прежнему в центре всеобщего внимания. — Придумай что-нибудь другое. Найди себе другое занятие. Летай на воздушном шаре. Наймись в цирк. Мне плевать, что ты делаешь, если только это не гонки.

Оскорбленный Дункан побледнел, но его глаза сверкали стальным блеском — о, этот блеск она помнила слишком хорошо.

— Я все еще твой отец. Не смей так со мной разговаривать!

— Ты уже давно не отец. — Слова дочери, больно ранив его, вызвали шквал эмоций, так что Дункан едва не задохнулся, но Кейт не жалела его. Он обещал. И теперь нарушает данное обещание, как нарушил многие другие. — Почему ты не можешь сделать это ради меня? — взмолилась она. — Мы прошли через такое…

— Мне нужны гонки — и баста. Это важно для меня. Внутри все умирает. — Дункан драматическим жестом приложил руки к сердцу. — Я должен быть на воде. Мне нужно чувствовать океан: пусть запутается ветер в моих седых волосах, пусть застынут океанские брызги на лице.

— Тебе незачем пускаться в гонки, чтобы все это чувствовать, — попыталась урезонить его Кейт. — Ты можешь просто выйти под парусами в бухту и обойти берег, не отходя далеко от острова.

— Нет. Эти детские плескания не для моряка. Мне нужно волнение, скорость, сила. — Впервые за долгое время взгляд его был ясный и целеустремленный, а не тусклый и безразличный — Дункан оживал прямо на глазах. — Кэти, девочка, неужели ты не устала таскать меня из бара? — Впервые он произнес вслух эти страшные слова, сам сказал ей об этом.

Кейт молчала, не зная, как еще вразумить отца.

— Я не могу так больше жить, — продолжал он. — Если бы я мог оказаться в океане, увидеть далекий горизонт, бесконечные просторы, я смог бы снова дышать. Разве я недостаточно покаялся, Кэти, и ты оставишь меня в чистилище навсегда?

— Не надо выставлять меня своим тюремщиком, — покачала она головой. — Это твоя совесть держит тебя в заточении. Или, может быть, у тебя нет совести? Если бы ее остатки жили в твоей душе, ты не нарушил бы данную своим детям клятву. Нет, ты не будешь участвовать в гонке.

Она вскочила с барного стула, сердитые слезы застилали ей глаза и мешали ориентироваться.

— Делай, что хочешь. Ты всегда поступал по-своему и всегда будешь.

Кейт убежала подальше от барной стойки, желая оказаться как можно дальше от отца. Она распахнула дверь ресторана и со всего маху налетела на Тайлера.

Тот буквально поймал ее за руку.

— Кейт? Что случилось?

— Вы опоздали! — крикнула она громко и рассерженно, не в силах совладать с собой.

Глаза Тайлера сузились.

— Ну, это не самый страшный проступок, а вы так разозлились, — медленно проговорил он. — Вы плачете. Неужели из-за меня?

Она резко отстранилась от него.

— Я устала и еду домой.

Кейт направилась вниз по лестнице к стоянке, на ходу выуживая из сумочки ключи от машины, но руки дрожали и плохо слушались ее, она уронила связку на землю.

Тайлер поднял ключи, прежде чем она успела за ними наклониться.

— Вы никуда не поедете, пока не успокоитесь, — сказал он.

— Я в порядке.

— Вы в ярости. Мне жаль, что я опоздал.

— Это не имеет значения, — буркнула Кейт.

— Скажите, что случилось. Я не могу поверить, что мое опоздание так вас расстроило, — настаивал Тайлер.

— Везде сплошная ложь. Вокруг меня люди, которые дают обещания и не собираются их выполнять. И никаких перемен. Говорят, что они будут вести себя иначе, но не меняются. В общем, я сдаюсь, отступаю и зарекаюсь. Господа пираты, я умываю руки и поднимаю белый флаг.