Ави был неистощим на рассказы, так что изливавшиеся из него потоки слов в конце концов утомили Ноама. Чем ближе был час свидания, назначенного ему в Институте Вейценберга, тем рассеяннее он слушал гида.

Гуляя по центру Старого города, в еврейском квартале, они прошли по узкой, вымощенной булыжником улочке и оказались на площади Хурва. Здесь, в двух шагах от Стены плача, отдыхали многочисленные туристы, утоляя жажду прохладительными напитками, а голод – сэндвичами, которые продавали в соседних кафе. Ноам предложил передохнуть, и они присели на парапет. В этот момент из подворотни выбежала стайка ребятишек. Их смех и крики привлекли внимание Ноама. Черные одежды, белые рубашки, на головах ермолки, развевающиеся на бегу длинные пейсы – они являли собой еще одну живую и очень живописную иллюстрацию к истории Иерусалима.

– Какие… смешные, – сказал Ноам и тут же пожалел о пошлости своего замечания.

– Они удивительные, – ответил Ави, по-своему оценивая сцену. – Они живут в XXI веке, но по законам, которые действовали две тысячи лет назад. Они дети, тем не менее вся их жизнь посвящена учебе. Многие в четыре года уже умеют читать и писать. В пять лет они знают наизусть целые куски из Торы. В шесть могут их толковать.

– И все же… они лишены всего, что так любят дети их возраста.

Это замечание, казалось, глубоко разочаровало Ави.

– Что означает это твое «всё»? Игровая приставка? Плазменная панель? Сериалы, где каждые пять минут кого-нибудь «мочат»? Кроссовки за сто баксов, сшитые голодными детьми?

– Нет, я хотел сказать… детство. Если они столько времени учатся…

– Они показались тебе грустными? – перебил его Ави. – Смотри, как они смеются, как веселятся! Учеба для них – это игра, удовольствие. Всё у них есть! По крайней мере, у большинства из них. Любовь родителей, уважение – в том числе и к их учености.

– Но ведь есть еще остальной мир, путешествия, знакомство с другими культурами.

– Задумайся над тем, что ты только что сказал. А теперь подумай о своих близких, там, в их искусственном раю. Ты можешь поклясться, что они счастливее вот этих ребят? Да ты сам: тебе ведь доступны все радости современной цивилизации. Можешь ты утверждать, что они пошли тебе на пользу, обогатили тебя, сделали счастливым? Ты, Ноам, смотришь на жизнь тех, кто живет иными ценностями, глазами туриста – вот в чем загвоздка.

Ноам кивнул.

– Ты прав. Мы там, на Западе, вечно считаем, что наш образ жизни – это пример для всех остальных.

Один из мальчишек подошел к Ноаму и встал перед ним. Зеленые живые глаза занимали непомерно много места на его личике с белой, почти прозрачной кожей. Он произнес что-то на иврите. Ноам улыбнулся, чтобы показать ему свою симпатию и пояснить, что он не понимает.

За него ответил Ави.

– Что он спросил? – поинтересовался Ноам.

– Из какой ты страны.

Мальчик снова что-то сказал.

– Он говорит, что его бабушка и дедушка жили и умерли во Франции.

Ноам не решился его расспрашивать и только изобразил на лице сожаление.

Мальчик продолжил его разглядывать, затем опять что-то спросил.

– Он спрашивает, почему ты не веришь в Бога, – перевел Ави и едва заметно улыбнулся.

– Откуда он знает?

Мальчик не стал дожидаться перевода.

– Он говорит, что у тебя грустные глаза.

Ави немного помедлил.

– Как будто ты уже умер, – добавил он наконец.

Эти слова задели Ноама, но он предпочел не показывать этого.

– Спроси его, что они проходили сегодня.

Ави улыбнулся.

– Тебе известна эта практика?

– Я знаю о ней от Авроры, а она – от тебя, – пояснил Ноам.

– Что, рационалист, хочешь поиграть с судьбой?

– Спроси, пожалуйста.

– Ну, если тебе так хочется.

Ави спросил.

Мальчик произнес в ответ несколько длинных фраз и подождал, пока Ави переведет их.

– Они проходили отрывок про смерть царя Давида, – сказал он.

Ноам вздрогнул.

– И о чем там говорится?

– В Торе приводится диалог между царем Давидом и Богом. Давид просит: «Господи, позволь мне узнать мой конец; какова мера дней моих; могу я узнать, когда умру?» Бог отказывается назвать Давиду дату его смерти, но открывает ему, что это произойдет в субботу. После этого, в одну субботу царь Давид, почувствовав близость конца, стал читать Тору, потому что ангел смерти не может взять душу человека, пока тот читает священный текст – источник жизни. Он читал весь день – не спал, не ел. Когда ему настало время умереть, ангел смерти, чтобы отвлечь Давида от чтения, пошевелил ветви дерева. Тот встал, споткнулся, упал и умер.

Слушая этот рассказ, Ноам окаменел. Отрывок, который пересказал мальчик, был словно про него. Более того, тревога, которую испытывал царь Давид, была его тревогой! Что же это такое: откровение, знак судьбы или просто случайное совпадение?

– Эй! Что с тобой? – воскликнул Ави. – Это история на тебя так подействовала?

– Да. Потому что она перекликается кое с чем, – пояснил он, не вдаваясь в подробности.

Неужели ему придется признать, что этот мальчик – посланник небес и что учение о пророчествах невинных – правда?

– Видишь, в этом городе на все найдется ответ, – со странной улыбкой прошептал Ави.

Неприветливая внешность доктора Илана Портмана, его огромный рост, широкие плечи и недовольное выражение лица составляли странный контраст с приятным голосом и изящными манерами. Он тепло встретил Ноама и провел его к себе в кабинет – обшарпанное помещение с разномастной ветхой мебелью. Окно кабинета выходило в сад, где, как успел заметить Ноам, в траве или на скамьях сидели дети – одни или в сопровождении взрослых.

– Линетт Маркюс два года проработала со мной в этом институте, – сказал он. – Удивительная женщина.

– Психологом?

– Не совсем. Она попросила, чтобы я принял ее на общественных началах – изучать облегченную коммуникацию. Она собиралась проработать два месяца, но увлеклась нашими методами, да и детей полюбила. Кроме того, она попала под очарование города и решила углубленно изучать каббалу. Она обладает редкостной тягой к знаниям и бесконечной духовной любознательностью.

– Она сказала вам о цели моего визита?

– Нет. Да мне и не надо этого знать. Она только попросила меня познакомить вас с Сарой.

В этот миг к окну снаружи подошел маленький мальчик с темными кудрями и застыл. Ноаму показалось, что он наблюдает за ними. Илан Портман обернулся и помахал ему, но мальчик никак не отреагировал.