Тимохин отрицательно покачал головой:

– Нет, Тань, в четверг я не смогу прийти.

– Наряд?

– Хуже! Командировка! 14 июня в 12-30 поездом Красноводск – Ташкент я должен убыть в этот самый Ташкент! Служба, черт бы ее побрал!

– Ты надолго уезжаешь?

– Не знаю! Может, на неделю, может, на две, это зависит не от меня!

– Жаль!

– Да! Но ничего не поделаешь. Ну что, будешь угощать чаем? Посмотрим, что за волшебный напиток ты умеешь готовить.

– Конечно. Присаживайся.

После чая Таня быстро погладила, а заодно и высушила постиранную рубашку Александра. Тимохин оделся. Пошел к выходу. В прихожей остановился:

– Поздравляю с днем рождения! Спокойного тебе сна и... удачной поездки к родителям!

Вышел в коридор.

Таня окликнула его:

– Саша!

Тимохин обернулся:

– Да?

– Ты... вернешься ко мне?

– Конечно! Обязательно вернусь, потому что ... просто не смогу не вернуться! До встречи!

Он прошел коридор и вышел на улицу. Глубоко вздохнул. Закурив сигарету, пошел к машине.

А Татьяна все стояла в дверях, прислонившись к дверному косяку. Ей очень хотелось броситься за Александром, но какая-то непонятная сила удерживала ее. Неожиданно на глаза навернулись слезы, и мозг пробила страшная мысль, а не убила ли она свое счастье, не оставив у себя этого сильного, мужественного и такого беспомощного перед женщиной, истосковавшегося, как и она, по ласке офицера? Потеряв то, что больше никогда и нигде не найдет? Она не могла ответить на свои вопросы. Но и двинуться с места, чтобы изменить ситуацию, тоже не могла. Закрыв дверь, Татьяна прошла в спальню, упала на кровать и, обняв плюшевого Мишку – любимую игрушку дочери, дала волю слезам. Свет в окне спальни Татьяны горел одиноким маяком до рассвета, когда женщина наконец смогла уснуть рваным, беспокойным и тревожным сном.

Остаток ночи плохо спал и Тимохин. Он ощущал невиданный ранее трепет, и тот не давал покоя. С этим волнением, промучавшись до 6 часов, Александр и поднялся. Хотел принять душ, но бочка оказалась пуста. Пришлось удовлетвориться умыванием из чайника. Мысли старшего лейтенанта постоянно возвращались к Татьяне. Он пытался отогнать их, но... не получалось. Неужели Александр влюбился? Вот так неожиданно, просто, с первого взгляда? А почему бы и нет? Ведь, говорят, такое бывает не так уж и редко. Как некстати теперь была предстоящая командировка!

Тимохин принялся бриться, как в дверь постучали.

Он крикнул из комнаты:

– Открыто!

В квартиру ввалился Шестаков. Видимо, вернулся из поселка первой маршруткой. И вновь лейтенант выглядел довольным, каким-то ухоженным. Форма отглажена, тот же приятный запах одеколона и ни намека на перегар:

– Привет, Саня!

– Привет! Как дела?

– Отлично!

– Не спрашиваю, где был, и так все понятно.

– Знаешь, Сань, а я, наверное, женюсь!

Тимохин не удивился:

– Что ж, если любишь и чувство взаимное, почему бы и не жениться? Тем более Елена следит за тобой отменно, пылинки сдувает. И чем, интересно, ты взял ее?

– Никто никого не брал. Просто, Саня, меж нами, особенно в постели, полная гармония.

– Гармония, говоришь?

– Да! Ты в курсе, что у меня были связи, и здесь в городке, и в поселке, и в Ашхабаде телок знакомых имел, но ни одна не доставляла мне такого наслаждения, как Ленка!

– Ты уже, по-моему, говорил об этом.

– Ну и что? Готов еще раз повторить! Я балдею от нее, и она от меня. Это не то, что перепихнулся с бабой, а наутро только и думаешь, как быстрей с хаты свалить. Нет, Саня, то, что между мной и Еленой, совсем другое. Гармония и любовь.

– Тогда женись!

– И женюсь! Ленку попробую в гарнизон перевести. Она же прапором служит. Как думаешь, Галаев поможет?

– Думаю, поможет. Да и комдив тоже.

– Я тоже так думаю. Чего им мешать? А ты где ночью шатался? Физиономия у тебя невыспавшаяся.

Тимохин закончил бритье, уложил бритву в чехол, брызнул на лицо одеколон:

– На переговоры ездил. Мать вызывала.

– Мать – это святое!

– На обратном же пути с дамой одной познакомился. Совершенно случайно. Симпатичная такая девочка и живет в собственной квартире, без мужа, но с дочерью.

– У нее и заночевал?

– Нет, только проводил.

– А чего? Не дала? Или дочь помешала?

– Нет, Вадик, мы с ней просто поговорили.

– Всю ночь?

– Ну, не всю, но долго.

Лейтенант присвистнул:

– Ну ты даешь! На тебя, Сань, это не похоже!

– На тебя тоже не похоже поведение с Еленой.

– В принципе, ты прав! Так, значит, обломалась подружка Елены?

Тимохин утвердительно кивнул:

– Обломалась! Но ничего, ты ей легко в гарнизоне кавалера найдешь.

– Да кавалеров-то тут, падких на халяву, до хрена, вот стоящих мало. Кстати, слышал новость?

– Что за новость?

– От Паши Карчевина жена ушла!

Александр удивился. Он хорошо знал командира батареи артиллерийского дивизиона мотострелкового полка, проводившего все дискотеки в Доме офицеров. Знал и его супругу Галину, высокую, симпатичную, несколько манерную женщину. Жили они неплохо. Рос сын. Имели квартиру в новом доме. Паша полгода как из Афгана вернулся с орденом Красной Звезды и ожидал замены в одну из групп войск. Поговаривали, в Германию. Они часто гуляли семьей по городку, и ничего, что предвещало бы разрыв, внешне заметно не было. И вдруг на тебе. Александр спросил Шестакова:

– Как ушла? К кому ушла?

– Не поверишь. К водиле, что продукты в наши магазины привозил.

– Подожди! Это к рыжему Эдику?

– Точно!

– Дела! Вроде даже слухов не было о том, что у Эдика с Галиной что-то было. И когда это произошло?

– Вчера! Паша в наряд заступил, Эдик на своей будке часов в 8 вечера и подъехал. С Галькой загрузили вещи, и гуд-бай! Я их в микрорайоне видел. Он же там с матерью живет. Вот возле дома и разгружались.

Тимохин закурил:

– Да, дела! Как Паша на это среагировал?

– Откуда мне знать? Сегодня выяснится. Но Эдику лучше в гарнизоне не показываться, Паша прибьет его. А Галька-то Карчевина на этого чушкаря променяла. Воистину женщин понять невозможно. Чего ей не хватало? Муж – перспективный офицер, орденоносец, Афган прошел, загранка светила. А она в какую-то лачугу к рыжему Эдику!