– Нельзя здесь фотографировать! Это интимное место!

Гриша потом меня всю обратную дорогу пилил и расстраивался:

– Не могла девушку отвлечь. Я бы потом этот снимок знаешь как выгодно продал!

– Не собираюсь потворствовать твоим меркантильным проискам, – отрезала я.

Однако Гриша продолжал ныть и бухтеть: у него, мол, семья, и ему их кормить надо.

Мне надоело.

– Если надо кормить, тем более поостерегся бы такие снимочки продавать. Тебя бы на раз вычислили. А Леся, к твоему сведению, ближайшая подруга нашей Вики. И выперли бы тебя из «Мисс Шик» с белым билетом.

Он немедленно сник, поблагодарил за предупреждение, и оставшийся путь до редакции мы пребывали в мире и согласии.

Гришину фотографию я вскоре окантовала и повесила на стенку. И теперь каждый вечер, вернувшись домой, ложилась на диван и любовалась ею. Не Лесей с Андроном, конечно, а Марком. Теперь я жалела, что не догадалась попросить Гришу снять Марка отдельно и сделать для меня его большой портрет. С другой стороны, Григорий тут же уловил бы, что у меня к Марку не простой интерес. А мне это ни к чему. Я ведь ему повесила лапшу на уши про другого неизвестного кавалера. Придется поддерживать легенду. Чуть позже я сообразила, что можно пойти в фотосалон, и там мне на компьютере запросто сделают его портрет. Ладно, когда свободное время будет, обязательно займусь.

А свободного времени у меня было крайне мало. Я металась между телевидением и журналом. На телевидении вовсю шла подготовка к съемкам «пилотов», в журнале меня тоже никто не освобождал от моих обязанностей. В довершение ко всему начался музыкальный фестиваль «Черешневый лес» – модное культурно-светское событие, как раз для моей рубрики. Тут меня ожидал некоторый сюрприз. Гальская даром времени не теряла. Как мне донесла разведка, Ленка тяжело пережила отлучение от дня рождения Радомыжской и провела сложную подрывную работу. Что именно она наговорила сопливке – не знаю. И за какие ниточки дергала – тоже. Но факт остается фактом: пригласительные билеты на открытие фестиваля достались Гальской – этакий ее маленький реванш. Зато я получила билеты на все остальные концерты. Сопливка мне объяснила:

– Открытие – это светское мероприятие и пойдет по Лениной рубрике. А вы, Юля, будете освещать культурную составляющую. Кстати, Леся осталась очень довольна и вашей статьей о ее дне рождения, и вашим интервью. Просила вам передать большое спасибо.

«Что ж ты меня про Марка-то не спрашиваешь? – вежливо ей улыбаясь, размышляла я. – Или мое отлучение от открытия фестиваля на самом деле твой маленький реванш? Мол, не зазнавайся?»

Сопливка говорила, а я все гадала, спросит или не спросит про Марка? Таки не выдержала. Спросила. Ох, как же, видимо, сильно мучилась!

– Юля, а вы, кстати, с Макаровым давно знакомы?

Как же меня подмывало сказать, что давно!

– Не очень, – все же произнесла я вслух и добавила почти правду: – Нас подруга познакомила.

– И после этого он пригласил вас делать передачу?

Вика разглядывала меня так, словно хотела понять, что же такого Марк во мне нашел, что с ходу предложил делать передачу. Меня охватило злорадство. Смотри, смотри. Больше она спросить ничего не решилась, а я молчала. Пусть трактует событие в меру своей испорченности. В результате ей пришлось попросту пожелать мне успеха и отдать пригласительные.

Два дня спустя я отправилась в Большой зал консерватории. С удовольствием взяла бы с собой Милку. Она классическую музыку любит и понимает больше меня. В прошлом году приглашения на тот же «Лес» были на два лица, и мы ходили то с Романом, то с Милкой. А в этот раз почему-то пожмотничали, дали только на одну меня.

Возле Большого зала собралась толпа. Мне хорошо знакома публика, которая обычно ходит на концерты в консерваторию. Сегодняшняя толпа разительно от нее отличалась. Глядя на разодетых дам и господ, можно было скорее предположить, что тут сейчас не Бетховена с Моцартом исполнять будут, а дорогой бутик открывать или, на худой конец, выставку драгоценностей от ведущих ювелирных домов. Но что поделаешь: музыку слушать тоже становится модным. А раз так, надо ходить, даже если тебе и неинтересно. А фестиваль «Черешневый лес» – мероприятие, которое «светским людям» стыдно не посетить.

И с кем, вы думаете, я столкнулась в дверях? Ни за что не поверите! Я и сама с трудом поверила. С Марком! Он первый меня окликнул:

– Юля, и вы здесь? – Он явно обрадовался. – По долгу службы или по зову сердца?

Я скромно потупилась.

– Совмещаю, а вы?

Он хохотнул:

– Да, можно сказать, тоже.

– Будет сюжет?

– Да нет. Я ведь не снимаю. То есть сюжет, конечно, кто-нибудь из моих сделает. Но я здесь так... Бизнес-выход со светским уклоном. Плюс хорошая музыка в хорошем исполнении. Редкое сочетание приятного с полезным. А вы одна?

– Да.

– Замечательно! – Он широко улыбнулся и торопливо добавил: – А то мы на том дне рождения так замечательно беседовали, только, увы, не договорили. Вы прямо как Золушка... То есть даже ее превзошли. И полуночи не дождались. Исчезли. И туфельку мне не оставили. Я, между прочим, вас искал.

Он заглянул мне прямо в глаза, и я решилась на дерзость.

– Найти меня в принципе нетрудно. У вас все мои данные были.

Он смутился и, запинаясь, тихо сказал:

– Я... не был уверен.

– В чем? – Я решила прояснить ситуацию до конца.

– Ну, вы так охотно пошли танцевать с тем странным типом. А потом пропали. Я думал... – Он осекся, повел плечами. – Может, вы с ним уехали?

– Спасибо на добром слове! Хорошего же вы обо мне мнения.

– Нет. – Он опять улыбнулся. – Я, конечно же, сомневался, но вы как сквозь землю провалились.

– Провалилась из-за того, что как раз пряталась от странного типа, который меня преследовал, – подхватила я. – И вы совсем меня не искали. Я ведь вас потом видела. Вы веселились в толпе друзей.

Марк широко раскрыл глаза.

– Почему же не подошли?

– Не хотела вас стеснять.

– И зря. Я как раз собирался вас с ними познакомить. Очень милые люди.

«Особенно та блондинка», – подумала я. А он тем временем продолжал:

– Рекламу вам, между прочим, сделал.

– Какую? – Я удивилась.

– Вашей передачи. Рассказал, какую вы придумали интересную концепцию.

– Тогда хорошо, что я не подошла. Вдруг вы поторопились, а у меня на самом деле ничего не получится.

– Теперь не имеете права. Вы тогда меня подведете. Никто мне больше верить не станет. Придется уж вам расстараться.

– Да я стараюсь, конечно.