забыть. Отходняк, конечно, будет. Но сейчас бы не хотелось.

– В доме еще кто– то есть? – глупо недооценивать опасность.

Пока мы с Беловым заняты светской беседой после долгой разлуки, могут появиться друзья тех, что сейчас недвижимыми куклами распластались по грязи.

– Нет никого больше. Остальных повязали. А эти меня уводили. Хотя, может, кто и появится.

Все– таки умения соображать в нужном ключе у него не отнять.

– Пошли тогда. Хрен ли мы тут встали? – подставляю ему плечо, он на него опирается, я его веду до своей машины.

Ну, как веду, практически тащу на себе. Открываю заднюю дверцу, кое– как загружаю его назад. Молчит, стиснув зубы.

Сажусь за руль, пробую завести двигатель. Он заводится мгновенно. Чертовщина какая– то. Оставаться там все же не рискую.

Набираю отца:

– Пап! Я Матвея нашел, – решаю начать с главного.

– Где? Он живой?

Называю ему улицу, которая высвечивается на навигаторе.

– А насчет живой, сейчас уточню. Белов, ты там как?

– Живой я, относительно, – голос слабый, наверное сейчас отключится.

– Там недалеко от тебя, как раз фешеры работают. Припаркуйся где– то, где потише. Сейчас подъедут. я тоже. – командует отец, – Что– то еще?

Вот откуда он знает про это "еще"?

– Пап... Короче... Там два трупа... Наверное...

– Ты проверял?

– Нет.

– Бля... – тянет он, – Тогда жди меня. Матвею в больницу нужно?

– Да, – в этом у меня даже сомнений нет.

– Давай так. Вези его в ближайшую к тебе больницу. Я сейчас туда вместе с Вячеславом еду. А с полицией и остальными будем разбираться после. Понял?

– Понял я, понял.

– Маяк на телефоне не отключай.

– Чего? – смысл его слов про маяк доходит до меня не сразу, – Слушай, ты вообще? Шпионишь за мной?

– Давай потом про это.

– Давай, давай, – говорю я уже сам себе, потому что он отключился.

– С тобой что? – интересуюсь у своего пассажира, чтобы оценить возможные риски.

– Ножевое. Я вчера только в себя пришел, когда то ли спецназ, то ли кто еще в дом ворвались. Меня увести успели. Про какие– то бумаги говорили, ноя плохо помню. Сознание терял. Они нотариуса ждали. Не дождались.

– Это тебя и спасло. Что не дождались. А еще людская жадность.

Дальше разговор не клеится. Матвею явно не до них. Мне тоже.

Дорога до больницы занимает минут шесть, от силы. Дальше я иду в приемный покой, поднимаю всех на уши. К машине подкатывают носилки. И Белова увозят.

Я же остаюсь гореть в огне сомнений, что поступил правильно. Пресловутое "а вдруг" не дает покоя. Правда, не долго. К больнице подъезжают полицейские автомобили. И я с удивлением обнаруживаю, что в меня целятся и орут на полном серьезе:

– Руки! Руки подними, чтобы видно было! На землю!

Ни на какую землю я ложиться не собираюсь, потому что под ногами каша из подтаявшего снега, дождя и грязи. Это, во– первых. Во– вторых, я действовал в рамках необходимой обороны.

– Руки, кому говорят! Иначе стреляем на поражение!

Я всегда знал, что инициатива наказуема. Но чтобы настолько? Руки послушно задираю, потому что ничего другого не остается. Не отстреливаться же из одного пистолета от полиции Воронежа?!

– На землю! – продолжает горланить мужик в камуфляже.

– Да не буду я! Тебе надо, ты и ложись! – отвечаю громко и внятно, за что тут же получаю по ребрам.

– Сука! – цежу я все так же громко.

В голове между тем крутится мысль, что моему родителю следует поторопиться.

Очень.

Глава 11

Артем Холодов

Возможно, я получу еще за свой язык. Но меня охватывает злость. И я уже жалею, что признал поражение.

– Господа, Федеральная служба безопасности. Майор Крайнов. Отойдите от молодого человека.

Я выпрямляюсь и вижу, что бравые парни в камуфляже растерянно топчутся на месте. На открытый конфликт с фешерами кишка тонка.

– А в чем собственно дело? Причинение тяжких телесных повреждений двум лицам не относится к ведению ФСБ, – толстый коротышка в пальто подскочил к фээсбэшнику, одетому лишь в классический костюм и стоявшему так, будто он вовсе не ощущал холода.

Коротышка удостоился взгляда, которым смотрят на муху прежде, чем ее прихлопнуть. Я бы на его месте проникся. И свалил подобру– поздорову.

В то же время где– то глубоко внутри после его слов отпустило. Не убил.

У коротышки, видимо, отсутствовало чувство самосохранения, потому что вместо того, чтобы ретироваться, он продолжил:

– И где Ваши документы? Я их не видел.

– А ты– то сам кто такой?

Коротышка приосанился:

– Подполковник Гаврилов. Я являюсь...

Кем он являлся, я так и не узнал. Майор распахнул перед ним корочку, посмотрев в которую коротышка побледнел.

– Подпол, я не пойму, ты в ППС хочешь поработать?!

После этого Гаврилов стал заикаться.

– Я...Ээээ.... Не.... ээээ... Я....

– Если не хочешь, бери своих людей и проваливай. С огнестрелом разберусь, не переживай.

Перспектива поработать в патрульно– постовой службе сотворила чудо. Подполковник кивнул людям в камуфляже, и они все вместе исчезли из пределов видимости.

– Цел? – услышал я уже в свой адрес.

– Что мне будет, – ответил чисто из вежливости, хотя ребра ныли.

– Белова забрали? – продолжил мужчина разговор.

– Да.

– А ты – молодец! Мы целую операцию разработали, только оказалось, что ты один справился. Настоящий сын своего отца.

В его словах не чувствовалось насмешки. Меня только удивило, где он мог пересекаться с Владиславом Холодовым.

К больнице подъехали еще машины. Из одной из них показался отец. Следом выскочили Олеся и Полина.

Все трое устремились ко мне.

– Артем? – иногда одного слова достаточно, чтобы задать очень много вопросов.

– Нормально все. Матвея забрали врачи.

– Мы пойдем, – вырвалось у Олеси.

Они вместе с Полиной поспешили к больнице.

От девушки мне достался лишь короткий взгляд и "спасибо", сказанное одними губами.

Я обещал себе не делать этого, но все равно смотрел, как она уходит. Не оглядываясь, торопится к другому, даже не думая, что это значит для меня. И нет, я не жалел о том, что спас его. Сейчас я был, как никогда, уверен, что поступил правильно. Только оказалось, что это не мешает тоске вцепиться в тебя когтями