Нина разомкнула объятия и снова начала разглядывать себя в зеркале.

– Ну вот, месяца через два ты вполне можешь показаться в свете, – сказал врач.

– Как через два? Почему так долго? – удивилась девушка.

– Кожа еще слишком ранима, может попасть инфекция, я должен наблюдать тебя все это время, никак не меньше. И очень тебя прошу, не спорь, пожалуйста, со специалистом, – увидев нетерпеливый жест Нины, строго проговорил Виктор. – Ты уже столько времени находишься в клинике, что два месяца не сыграют особой роли. Я не хочу, чтобы вся моя работа пошла насмарку. Это не тот случай, чтобы пускать его на самотек. Тебе сделано четыре операции, а это не шутки, моя милая!

– Я уже так устала, – простонала Нина.

– За что боролась, на то и напоролась. Сама заставила меня сделать это, так что нечего теперь стонать! – рявкнул доктор. – Изволь слушаться, а если не желаешь, я умываю руки.

Нина, увидев, что Виктор действительно сердится, подошла к нему и погладила по плечу.

– Слушаю и повинуюсь, начальник, – улыбнулась девушка и заглянула Виктору в глаза. – Не сердись, я буду делать только то, что ты будешь говорить, и беспрекословно слушаться, честное благородное!

– То-то, – удовлетворенно крякнул Зотов и направился к двери. – Я ухожу, очень много дел, а ты теперь спокойно, без свидетелей, можешь собой любоваться. Эх, Нинуля, а полюбоваться и впрямь есть чем! Представляю, как остолбенеет твой писатель, – захохотал он и вышел из палаты.

– Он такой же мой, как и твой, – проворчала Нина, но доктор ее уже не слышал, он летел по коридору, спеша к другим пациенткам.

Девушка снова начала разглядывать себя в зеркале. Ей очень нравилось то, что она там видела, и она тихонько смеялась.

– Еще два месяца, и я смогу начать новую жизнь! Только сначала кое-чью жизнь я превращу в ад. В такой ад, что это уже невозможно будет назвать жизнью!

В дверь палаты тихонько постучали, и Нина, резко развернувшись, юркнула в кровать.

– Можно? – спросил Николай, заглядывая в проем двери.

– Входи, – улыбнулась девушка и натянула одеяло до самых глаз.

Николай вошел в палату и положил пакет с фруктами на стол.

– Я тебе хурму принес, только-только появилась на рынке. Ее нужно в морозилку положить, а потом, когда оттает, она будет очень сладкой.

– Спасибо, я в курсе, – сдержанно проговорила девушка, не опуская одеяла.

– Что это с тобой? – нахмурился писатель.

– Ничего особенного, кроме того, что Виктор снял сегодня повязки, – улыбалась Нина, но Николай видел только ее смеющиеся глаза.

– Да ну? Покажи-ка, – азартно выпалил он.

– Боюсь, – хихикнула Нина.

– Чего ты боишься? Меня, что ли? – удивленно вскинул глаза Николай.

– Ага, тебя, – хихикнула Нина и еще больше прикрылась одеялом.

– Интересное дело! Виктора, значит, не боишься, а меня боишься? – нахмурился Николай. – Это нечестно.

– Виктор – мой доктор, его я не должна бояться, – ответила девушка.

– А я, между прочим, его ассистент, – напомнил писатель и воинственно подбоченился. – А ну, немедленно покажи мне лицо, я имею на это полное право. Я тоже старался, помогал ему, чуть в обморок там не падал, но держался.

– Какой же ты после этого медик, если крови боишься? – усмехнулась Нина.

– Поэтому я и не смог продолжать обучение в медицинском институте, бросил после третьего курса. Особенно меня убивала анатомичка, не мог спокойно смотреть на трупы, надо мной даже девчонки с нашего курса смеялись. Хватит мне зубы заговаривать, убирай одеяло, – опомнился Николай и начал подходить к кровати.

– Не подходи, – угрожающе предупредила девушка и еще крепче вцепилась в одеяло.

– А ты убери одеяло.

– На, смотри, – фыркнула она и открыла лицо.

Николай резко остановился на полпути и замер. Нина напряженно следила за выражением его лица и наконец, не выдержав затянувшейся паузы, рявкнула:

– Ты чего молчишь? Почему ничего не говоришь?

– Я не молчу, – пробормотал писатель, не отрывая взгляда от лица Нины.

– Да? Значит, после того как я приобрела новое лицо, я мгновенно потеряла уши, вернее, слух, – поправилась девушка. – Не молчи, Стручевский, скажи хоть что-нибудь. Тебе нравится или нет?

– Не то слово.

– Так да или нет? – повторила девушка.

– Еще бы, – снова неопределенно ответил мужчина.

– Ты дурак или как? – уже с издевкой спросила Нина. Она прекрасно видела, что мужчина буквально сражен результатом. Но ей непременно хотелось услышать из его уст, как она прекрасна, какой стала красивой, ну и все такое прочее. Ей в своей жизни никогда не приходилось слышать подобных слов, и сейчас ей очень хотелось, чтобы их повторяли бесконечно. – Так ты мне хоть что-нибудь скажешь, наконец? – угрожающе прошипела она.

– Ты прекрасна, – грустно ответил писатель.

– Коля, ты сейчас это так сказал, будто объявил мне о моих собственных похоронах, – надулась девушка.

– Нина, ты само совершенство, заявляю тебе это со всей ответственностью, как писатель.

– При чем здесь мое совершенство – и твои детективы? – не хотела униматься девушка.

– Ты не так меня поняла, у меня, как у писателя, есть чувство настоящей красоты, – вяло проговорил Николай, еще раз с тоской взглянув на преображенное лицо Нины.

– Обычно так говорят о себе художники, – сморщилась девушка. – А ты посмотри на меня просто. Не как писатель, а как мужчина. Что ты можешь сказать с этой точки зрения? – нетерпеливо сказала Нина.

– Как мужчина? – растерялся Николай.

– Нет, как женщина, – вызверилась девушка и вскочила с кровати. – Ты что, издеваешься надо мной?

– Нина, успокойся, пожалуйста. Твое лицо великолепно, мне очень нравится. Если честно, то я такого и не ожидал. Там, на компьютере, все выглядело совсем по-другому. Я просто в шоке. Можно я пойду? – скороговоркой выпалил Николай и повернулся к двери, чтобы уйти.

– Куда это ты намылился? А как же прогулка? – замерла от удивления девушка.

– Теперь ты сможешь обходиться без меня, я так думаю, – буркнул Николай и уже взялся за ручку двери.

– Я не могу обходиться без тебя… и не хочу, – оттаскивая его от двери, высказалась Нина.

– Почему? – глупо улыбнулся мужчина.

– Догадайся с трех раз, – прищурилась она и, схватив его за руку, усадила в кресло. – Сиди и не вздумай смыться, сейчас я переоденусь, и мы пойдем гулять.

Через двадцать минут они прогуливались по скверу клиники. Нина с большим удовольствием ловила восхищенные взгляды докторов-мужчин, а Николай буквально дымился от злости, замечая, как ей это нравится.