месяц после начала Первой мировой войны, среди прочих натурализованных иностранцев он был приведен к присяге.

Часть 3

К сожалению, о методах розыска, которые применял Поллаки в дополнение к публикациям объявлений в газетах, практически ничего не известно. Частные детективы вообще не стремились раскрывать их широкой публике. Но из редких упоминаний в прессе можно утверждать, что их методы мало чем отличались от полицейских: наружное наблюдение, опросы свидетелей, собственные агенты в криминальной и околокриминальной среде.

Это не удивительно, коль уж костяк частных детективов составляли бывшие полицейские. Однако частные детективы позволяли себе заходить в своих розысках значительно дальше, чем это было доступно полиции. Майор Артур Гриффит вспоминал о деле, возникшем как следствие бракоразводного процесса, в котором было вынесено условно-окончательное постановление о расторжении брака, которое вступало в силу по прошествии трех месяцев, если не будет отменено по соглашению сторон.

Жена была признана виновной в прелюбодеянии и лишена права опекунства над единственным ребенком от брака, но, заранее предполагая такой исход процесса, она привлекла своего друга, который ожидал решения в суде. Как только было зачитано постановление о разводе, тот вскочил в хэнсомский кэб и помчался к леди домой, где взял ребенка и доставил его на вокзал Виктория как раз к вечернему почтовому поезду на континент, которым мать с ребенком отправились на юг Франции.

Известная адвокатская фирма, представлявшая интересы мужа, тотчас наняла частного детектива и пустила его в погоню за беглецами с поручением во что бы то ни стало возвратить ребенка. Детектив очень скоро напал на след сбежавшей жены — она не поехала дальше Монте-Карло. Однако сыщик счел невозможным похищать ребенка, вместо этого он сумел подружиться с матерью, все ближе сходясь с ней, и в конечном счете женился на ней. Теперь у него, как писал Гриффит, «не было никаких трудностей с завершением своего поручения, и — возможно, с полного согласия дамы, — он вскоре отослал ребенка домой.»

В анонимной статье «Политические шпионы», опубликованной в журнале «Корнхилл Мэгэзин» в декабре 1881 года, приводился отрывок из воспоминания нашего соотечественника, выпустившего «несколько лет назад в Женеве» томик воспоминаний под псевдонимом «Николай Зарубов», в которых тот описывает, как частная сыскная контора помогла ему в похищении нескольких русских подданных и в доставлении их из Англии вопреки всем законам.

Частный сыщик-консультант Шерлок Холмс за работой. Рисунок Сидни Паджета к рассказу "Тайна Боскомской долины". Журнал "Стрэнд", 1891

Описанное Зарубовым дело состояло в следующем: случился в 1874 году в высшем петербургском обществе скандал. Некий молодой князь, тесно связанный со двором, настолько был очарован одной дамой, что доверил ей кое-какие важные государственные бумаги. Дама, не будь дура, попробовала воспользоваться столь удачным стечением обстоятельств, чтобы добиться для своего мужа высокого поста.

Однако она не догадалась оповестить кого-либо, что бумаги у нее, и потерпела фиаско, после чего тайно сбежала с мужем в Лондон. Разочаровавшийся в своей любовнице князь признался шефу русской полиции (надо полагать, это был шеф жандармов Дубельт, бывший также главноначальствующим III отделения), какое опасное оружие он вложил в ее руки. Зарубова отправили преследовать беглецов, поскольку опасались, что те намерены продать бумаги британскому правительству.

Зарубов прибыл в Лондон спустя два дня после них и сразу связался с частной сыскной конторой, в которой нанял четырех детективов или скорее четырех головорезов. Задача Зарубова состояла в том, чтобы любым образом вернуть государственные бумаги, а также, если удастся, и сбежавшую пару.

Выяснив, в какой гостинице поселилась пара, он хладнокровно отправился туда с четырьмя помощниками и пожелал видеть управляющего, которому заявил, что он явился с ордером об экстрадиции арестовать двух человек, виновных в большом грабеже драгоценностей за границей. Говоря это, Зарубов показал бумагу, которая была похожа на ордер, подписанный английским судьей, и объявил о намерении доставить преступников в Скотланд-Ярд. Управляющий, кажется, ни на минуту не усомнился в рассказанной истории и показал им сразу частную комнату, где обедали русские. Увидев Зарубова, беглецы вскочили, но, к несчастью для них, он мог говорить, хоть и немного, по-английски, а их неистовые протесты на французском были истолкованы неправильно.

Пока они протестовали, что Англия была свободной страной и что они не делали ничего дурного, на их запястьях были защелкнуты наручники, а управляющий, казалось, полагал, что это просто обычное поведение обнаруженных воров. Его больше беспокоил неоплаченный счет, поэтому когда Зарубов предложил уладить это дело, он бросился из комнаты, говоря, что он возвратится со счетом через пять минут. Как только управляющий ушел, карманы русской пары были обысканы, после чего Зарубов вошел в смежную спальню, где перерыл багаж, пока не нашел чемодан, в котором находились разыскиваемые важные бумаги.

Дама обладала значительно большим присутствием духа, чем ее муж, она кричала и боролась, пока в рот ей не запихали салфетку. Муж опустился на стул, дрожащий и бледный как смерть, и мог только стонать по-французски: «Mercy, mercy». Когда Зарубов заполучил бумаги, он позвал одного из головорезов в спальню, чтобы тот помог ему связать и запереть различные коробки; по возвращении управляющего было послано за парой четырехколесных кэбов, и арестованные, вместе с их багажом, были спущены вниз.

Дама продолжала выступать; но управляющий, которому оплатили счет, велел говорившему по-французски официанту известить ее, что она сможет защищаться перед судьей. Таким образом муж и двое мужчин сели в один кэб, а Зарубов, дама и двое других — во второй. Когда багаж был погружен на экипажи, громким голосом было дано указание ехать в Скотланд-Ярд.

Конечно, управляющему и в голову не пришло сопровождать эту компанию, чтобы убедиться, действительно ли они туда поехали. А они туда поехали, поскольку Зарубов боялся, что, если бы они не сделали этого, то возбудили бы у кэбменов подозрения; но по пути он принял меры для того, чтобы помешать своей прекрасной арестантке поднимать шум. Ухватив бедную даму за нос, он сжимал его до тех пор, пока она не была вынуждена раскрыть губы; тогда он запихал ей в рот кляп-грушу, которая вынуждала ее оставаться