Солнце только поднималось над горизонтом, когда Зик остановил машину перед гостиницей, выбрался наружу и вошел внутрь здания. Уже знакомая ему администраторша все еще сидела за стойкой.

— Доброе утро, дорогуша, — сказала она. Свои седые, вьющиеся волосы она уложила в замысловатую прическу, наподобие тех, какие носили дамы в викторианскую эпоху. Такая прическа снискала себе известность благодаря женщине, с которой Даймонд Джим Брейди чаще других разделял ложу на скачках в пору расцвета Саратоги.

— Доброе утро, — поздоровался Зик.

— Записок для вас нет.

— Хорошо.

Достав из кармана ручку и записную книжку, он вырвал страницу, нацарапал на ней номер телефона Челси и, протянув листок дежурной, оперся ладонями на конторку.

— Если кто-нибудь позвонит, я хотел бы, чтобы вы передали звонящему этот номер.

— Как скажете. — Бросив взгляд на листок, она усмехнулась и посмотрела на него. — Вид у вас такой, что вам бы не мешало хорошенько выспаться.

— Просто соединяйте тех, кто будет звонить, с моим номером.

Сделав пометку у себя в блокноте, она прислонилась к столу и внимательно посмотрела на него сбоку.

— Что с вами на этот раз стряслось, дорогуша? Снова нашли своего брата?

— Нет.

Она демонстративно пожала плечами, и Зик уже повернулся, чтобы идти.

— А я и не знала, что от джаза человек так меняется в лице, — бросила она ему вслед.

Услышав эти слова, он резко остановился. Теперь понятно, с чего эта не в меру болтливая администраторша так им интересуется, решил он с мрачной покорностью судьбе. Неужели в городе найдется хоть один человек, который не знает, кто такая Челси Коннорс?

Вздохнув, он повернулся к администраторше.

— Я не играю джаз. К тому же, насколько мне известно, для здоровья это не опасно. Так что можете передать фан-клубу мисс Коннорс, чтобы они больше за нее не тревожились.

— Как бы не так? — сухо ответила она. — А то, знаете, фанов-то у нее пруд пруди.

Что-то в ее фразе заставило его остро, до боли ясно почувствовать свою вину, что никак не вязалось с доводами рассудка. Зик в упор посмотрел на женщину.

— Я не собираюсь причинять ей зло.

— Не собираетесь причинять ей зло? — Сильно подведенные карандашом брови удивленно взлетели вверх, потом женщина, словно не веря своим ушам, усмехнулась, отчего прическа на голове слегка закачалась. — Дорогуша, если вы еще не заметили, то я скажу, что пока все шишки достаются вам одному.

В тот вечер в «Метро» было многолюдно. Горел неяркий свет, и в воздухе был разлит аромат духов и преуспеяния. Густой шум голосов сливался со звоном льда в высоких стаканах со спиртным, стоившим недешево. Все это заставляло Зика усомниться, что такая публика будет внимательно слушать, но стоило Челси взойти на сцену, как в зале воцарилась абсолютная тишина. Прислонившись плечом к одной из вертикально стоящих опор, он стоял у задней стены. Людские головы затрудняли обзор, но ему мельком удалось увидеть черные волосы, черные брюки свободного покроя и красную майку с короткими рукавами. Еще до того, как она подошла к инструменту и заиграла, он уже знал, какую вещь она будет исполнять сегодня.

Зик заставил себя отвести от нее взгляд и принялся рассматривать тех, кто собрался сегодня в клубе. Переводя взгляд с одного лица на другое, он вдруг задержался на одном, которое показалось ему знакомым. Он нахмурился, узнав в мужчине рыжеволосого картежника, которого они встретили прошлым вечером. Прислонившись к косяку, тот стоял в дверном проеме, засунув руки в карманы шикарного спортивного костюма, и внимательно разглядывал Челси.

Пожалуй, слишком внимательно.

Зик стал проталкиваться через толпу туда, где стоял картежник. Дойдя до середины зала, он вдруг увидел нечто такое, отчего все чувства обострились до предела, и его захлестнула волна безудержной ярости.

Отлично сшитый темно-серый итальянский костюм, волосы, гладко зачесанные назад и схваченные в хвостик, глаза, глядящие из-под полуопущенных ресниц на Челси из-за столика в самом центре зала. Зик застыл на месте, борясь с желанием подойти к человеку, который уже угрожал Челси, и, взявшись за элегантный воротник, рывком оторвать от стула, со всего размаху врезав по физиономии. Внутренний голос говорил ему, что так бурно реагировать просто глупо, но он уже знал, что там, где дело касается Челси, его реакция выходит далеко за рамки общепринятых норм.

Глубоко вздохнув, Зик двинулся к мужчине в сером костюме. Когда Зик подошел к нему, он вскинул голову и посмотрел на Зика без всякого удивления.

— А-а… — тихим голосом произнес он. Создавалось впечатление, что слова с трудом пробивались сквозь облачка дыма, которые поднимались над сигаретой. — Мой темпераментный друг.

Зик промолчал. По правде сказать, темпераментным его трудно было назвать, разве что в сравнении с мужчиной, сидевшим перед ним. Прищуренные глаза смотрели холодно, выказывая полнейшее безразличие ко всему происходящему. Казалось, ему были чужды малейшие проявления каких-либо чувств. Холодный взгляд снова скользнул по Челси, и Зик стиснул зубы.

— По-моему, нам нужно кое о чем поговорить, — ровным тоном сказал Зик. — Я брат Билли.

Не сводя глаз со сцены, мужчина глубоко затянулся, потом, видимо, желая выиграть время, снова бросил взгляд на Зика.

— Брат Билли, — без всякого выражения сказал он. Он вскинул бровь, и снова посмотрел на Челси.

— Мисс Коннорс тут ни при чем, — сказал Зик. — Это дело касается только вас и меня.

— В самом деле? — В тоне собеседника послышались лукавые нотки. — Ну даже если это и так, я никогда не говорю о делах при посторонних.

Всем телом подавшись к нему, Зик положил ладони на столик.

— Послушай, приятель…

На руку ему упал пепел, пока мужчина, встретившись с ним взглядом, испытующе смотрел на него.

— Выйдем, — тихо предложил сидевший.

— Можно и здесь.

— Боюсь, что нет. — Встав, негодяй повернулся к Зику спиной и двинулся по направлению к бару. Судя по всему, его не волновало, составит Зик ему компанию. Зик подавил нежелание и, поежившись от недоброго предчувствия, пошел за ним следом.

Черный вход за баром выводил на аллею, по обе стороны заставленную металлическими урнами и мусорными контейнерами, которые распространяли вокруг гнилостный запах. Дверь в клуб с размаху захлопнулась, заглушив звуки музыки и звон стаканов в баре.

— Ну ладно, — угрюмо сказал Зик, когда они оказались одни на мокрой аллее. — Вышли. Можем мы теперь поговорить о деле?

Спутник Зика глубоко затянулся, и кончик сигареты вспыхнул.

— Десять тысяч.

— Десять тысяч? — Не веря своим ушам, Зик невольно повысил голос. — Не может быть, чтобы брат столько задолжал.