К ее удивлению, они с маркизом оказались не единственные узники этой тюрьмы.

Сначала ее внимание привлек небольшой ящик; потом она разглядела за ним раму картины, а повернувшись в другую сторону, увидела предмет, который показался ей большой китайской вазой.

В подвале были и другие вещи, не считая огромного количества наспех сколоченных ящиков.

Теперь Оделла понимала, почему никто не мог найти у Фреда Коттера вещи, которые, без сомнения, украл именно он.

Он прятал их здесь — и забирал что-то только тогда, когда был уверен, что перекупщик возьмет у него это.

Умно придумано.

С замиранием сердца Оделла подумала, что об этом тайнике никому, кроме Коттера, не известно.

Маркиз зашевелился, пытаясь сесть, и хотя это было неимоверно трудно, Оделла решила тоже попробовать, потому что лежать на земле было жестко и холодно.

Она извивалась всем телом, пытаясь подняться, и в этот момент в голову ей пришла одна мысль.

Фред Коттер завязал ей рот.

Но платок шел через шиньон, который она сделала перед поездкой, чтобы длинные волосы не мешали в пути.

Оделла подумала, что, пожалуй, можно попробовать вытряхнуть пару шпилек.

Если бы ей это удалось, волосы упали бы вдоль спины, ослабив платок.

Она начала методично качать головой, двигая шиньон по стене.

Маркиз напряженно наблюдал за ее попытками. Наконец послышалось слабое звяканье: две шпильки упали на пол.

Оделла принялась яростно шевелить губами, и мгновением позже платок, которым ей завязали рот, соскользнул к подбородку.

— Наконец-то! — воскликнула она. — Теперь я могу говорить с вами! Но как это могло случиться?

Маркиз не мог отвечать, но Оделла понимала, как ему хочется тоже освободиться от платка.

Она деловито осмотрела его и сказала:

— Если вы сможете придвинуться ближе ко мне и повернуться спиной, я попробую развязать узел зубами.

Маркиз не мог отвечать. Он мог только сделать то, что она предлагала.

После ряда усилий он сумел повернуть голову так, чтобы узел платка оказался как можно ближе к губам Оделлы.

Платок был завязан крепко и не поддавался.

Оделла начала уставать и уже хотела бросить попытки, как вдруг неожиданно платок соскользнул вниз.

— Слава Богу! — воскликнул маркиз. Он вернулся в прежнее положение и сказал уже другим тоном:

— Восхищаюсь вашей находчивостью! Ну а теперь нам пора выбираться отсюда!

— Но… как? — спросила Оделла.

— Так же, как вы развязали мой платок, я развяжу ваши веревки, — ответил маркиз. — Повернитесь спиной.

— Вы… действительно думаете… что сможете сделать это?

— Разумеется, мне понадобится немного удачи и ваши молитвы, — улыбнулся маркиз.

— Вы знаете… Они ваши, — сказала Оделла. — Но можно ли было подумать, когда мы попали сюда, что именно здесь Фред Коттер хранит вещи, которые он украл?

— Что до меня, то я спрашиваю себя, как мог я сделать такую глупость и проявить милосердие к этому негодяю! — воскликнул маркиз. — Но ничего, в следующий раз этого не случится!

— Он говорил, что мы… умрем здесь, — испуганным голосом сказала Оделла.

— Его ждет глубокое разочарование, — ответил маркиз. — Повернитесь!

Оделла послушно повернулась к нему спиной.

Она чувствовала, как маркиза тянет и дергает зубами веревки, которыми она была связана. Они были толстыми и грубыми, и Оделла не сомневалась, что, судя по сноровке, с которой Фред и его сообщник связали их, у них большой опыт по этой части.

«Быть может, он уже погубил многих людей таким образом!» — думала она с ужасом.

Прошло не меньше часа, прежде чем маркиз издал победное восклицание.

Потом веревка соскользнула на землю, и в первое мгновение Оделла не могла поверить, что она свободна.

— Получилось! — воскликнула она. — У вас получилось! Теперь я должна освободить вас!

Усевшись возле маркиза, Оделла принялась сражаться с узлами, затянутыми сильным, рослым мужчиной.

Через мгновение ей пришло в голову, что, возможно, есть более простой способ.

— Вы, случайно не захватили с собой нож? — с надеждой спросила она.

— Я уже думал об этом, — ответил маркиз, — и проклинаю себя за то, что не догадался взять столь необходимую вещь.

— Вы же не могли предугадать, что так получится, — сказала Оделла, изо всех сил стараясь скрыть огорчение.

Внезапно ее осенило.

Бросив взгляд на груду вещей, украденных Коттером, она сказала:

— Давайте посмотрим, нет ли там чего-нибудь, чем можно разрезать веревки.

Она не хотела лишать маркиза надежды, но уже поняла, что развязать их вручную ей не по силам.

Не дожидаясь его согласия, Оделла вскочила и принялась один за другим открывать ящики.

В ящиках оказалась уйма ценных вещей.

Были там табакерки с инкрустированными золотом крышками, были бронзовые подсвечники очень тонкой работы, была целая коллекция миниатюр, очевидно, украденная из какого-нибудь фамильного замка наподобие Комба.

Оделла уже отчаялась найти что-то полезное, когда на глаза ей попался длинный кожаный футляр.

Она открыла его, и у нее вырвался крик облегчения.

— Что вы нашли? — спросил маркиз.

— Два очень красивых ножа! — ответила Оделла, вынимая один из футляра.

Она не обратила внимания ни на эмблему на крышке, ни на чудесную позолоченную ручку ножа — сейчас ее интересовало длинное стальное лезвие.

Она подбежала к маркизу и опустилась рядом с ним на колени.

Нож оказался острым, и потребовались считанные минуты, чтобы перерезать веревки.

Маркиз стряхнул их с себя и встал.

Оделла не успела даже подняться: он наклонился к ней и обнял ее со словами:

— Благодарю тебя, любимая! В мире нет и не может быть другой такой замечательной женщины!

Прежде чем она смогла пошевелиться, прежде чем успела понять, что случилось, его губы оказались рядом с ее губами.

Он целовал ее требовательно и так отчаянно, словно боялся, что если не сделает это сейчас, то уже никогда не сможет этого сделать.

В первое мгновение Оделла испытала лишь изумление.

Но потом, когда его губы целиком завладели ее губами, странное ощущение родилось в ее теле.

Сначала оно возникло в груди, но со скоростью молнии поднялось к губам.