– Валь, а дыры нет, – сообразил Блинков-младший. – Помнишь, как дубинка трещала?

Суворова то ли не поняла, при чем здесь треск дубинки, то ли просто заупрямилась. Она дошла до угла ограды и только тогда признала:

– Ты прав: заделали дыру. Я-то думала, он просто так трещит, сдуру, а он проверял, все ли пруты на месте… Что делать будем, Блинок?

Митек вцепился в прутья ограды и попробовал подтянуться. Руки соскользнули вниз. Он зацепился повыше, за стальную поперечину, и… стало ясно: подтянуться-то не фокус, а как подтянешься и начнешь перелезать, тут и нанижешься на острые верхушки прутьев.

– Допустим, я тебя подсажу… – начал он рассуждать вслух, сам понимая, что это не выход.

– …А я усядусь мягким местом на эти копья и подам тебе руку? Классная идея, Блинок.

– Нет, просто перелезь и жди меня, – осенило Блинкова-младшего.

– А ты?

– Дождусь, когда какой-нибудь жилец пойдет через калитку и пройду с ним.

– Там же охранники сидят! – засомневалась Суворова.

– А я спрошу этого жильца, сколько время. Охранники увидят: ага, он со мной разговаривает, и подумают, что мы вместе.

Суворова подумала и решила:

– Нет, Блинок. Днем это сошло бы. Днем калитка открыта, охранники только посмотрят из будки – и все. А на ночь калитку запирают, и вам придется идти через будку. Там такой коридорчик, а они сидят за стеклом. Тебя обязательно спросят, к кому ты идешь.

– Тогда я тебя подсажу, ты перелезешь и отопрешь вагончик, а я вскочу на машину и с машины – через забор.

– Ага, машина загудит, охрана прибежит…

– …А мы с тобой уже в вагончике заперлись.

– Класс! – восхитилась Суворова. – Блинок, с таким талантом ты мог бы банки грабить!

Суворова болтала, как заводная, и Блинков-младший понял, что Валька побаивается. Он присел у ограды на корточки и похлопал себя по плечу.

– Становись.

Суворовские «платформы» так и впились в плечи, в самую мякоть.

– Переступи на косточку… Да не топчись! – застонал Блинков-младший. Цепляясь за прутья ограды, он стал подниматься на ноги.

– Как на лифте, – заметила Суворова. – Блинок, ты уже стоишь?

– Стою.

– Высоковато, – пожаловалась Валька. Блинков-младший не понял, он высоковат или ограда.

«Платформы» напоследок потоптались по плечам, и вдруг Митьке стало так легко, что захотелось подпрыгнуть.

Бух! Шмяк! Суворова приземлилась по ту сторону ограды и, не удержавшись, плюхнулась на пятую точку.

– Трусики, наверное, зазеленила, – пожаловалась она.

Блинков-младший смолчал. Было ясно, что суворовская откровенность – не для него, а для той девчонки, в которую он нарядился. Он просунул между прутьев сумочку и пакет со своими вещами. Суворова их подобрала и шмыгнула к вагончику.

Ее черные юбка и кофточка пропали в глубокой тени. Блинков-младший видел только ноги, стоящие сами по себе на ступеньках вагончика, часть щеки и порхающие отдельно голые руки. Потом все исчезло, и он понял, что Валька скрылась за дверью.

Он подошел к машине и примерился, как будет лезть. Шаг на бампер, шаг на капот, шаг на крышу – и на четвертом шаге под ногами уже поперечина ограды. В последний момент ему стало жалко чужую машину. Сняв босоножки, Блинков-младший зажал ремешки в зубах и кинулся на штурм. Бампер, капот (ух, как взвыла визжалка!), крыша, поперечина – и вниз, на газон. Визжалка надрывалась. Охранники, наверное, уже бегут сюда. Обуваться некогда – прощайте, Валькины колготки, здравствуйте, дырки!

Чуть не въехав лбом в торец распахнутой двери, Блинков-младший ворвался в темный вагончик и с облегчением услышал, как щелкнула задвижка. Почти сразу же со двора послышался топот.

– Быстро бегают, – хладнокровно заметила Суворова. – Ползи сюда, Блинок. По левой стене, здесь полки.

Блинков-младший уже понял, что полки, потому что успел приложиться к верхней лбом. Скользя по ней рукой, он дошел до перегородки.

Визжалка смолкла. За стенами вагончика застучала по прутьям ограды резиновая палка.

– Валь, ты где?

– Здесь, – откуда-то снизу откликнулась Суворова. – Не сядь на меня.

Он столкнулся с ней коленками и сел рядом.

А снаружи вдруг загудели под чьими-то ногами железные ступеньки лестницы!

– Проверяет! – охнула Валька. – Мы же на газоне наследили!

Охранник поднялся и стал дергать дверь.

– Заперто! – крикнул из-за двери немолодой солидный голос. – Петь, посмотри в первых двух, а соседний я уже проверил.

Снова заныли, загудели под ногами металлические ступеньки. Охранник спустился, но уходить от вагончика не спешил. Сквозь тонкую дверь было слышно, как щелкает зажигалка.

– Те тоже заперты, – подошел Петя. – Непонятка получается, Иваныч. Куда он делся?

– Обошел дом с другой стороны и вышел себе из калитки, – предположил немолодой.

– А зачем он тогда влезал, если ушел? – засомневался Петя.

– Мало ли что? Может, не думал, что в машине сигнализация сработает. А как сработала, испугался и ушел. Надо сказать хозяину, чтобы не ставил машину у нашего забора. Раз он из другого дома, то и нечего ставить, – буркнул Иваныч.

– Наоборот! Это ж для нас бесплатная сигнализация, – возразил Петя. – Смотри, Иваныч, уже второй раз на эту машину попадаются. В тот раз – девчонки и теперь кто-то…

– На кой ты в девочек стрелял, ирод? – перебил его Иваныч.

– Больше не полезут, – отрезал Петя. Судя по голосу, он был молодой и рвался отличиться по службе. – Иваныч, как хочешь, но что-то здесь нечисто. Я давно говорил, что надо нам достать ключи от этих вагончиков.

– А я давно говорил, что дурная голова рукам покоя не дает, – въедливо заметил Иваныч.

– Ногам, – поправил Петя.

– И ногам. И мне не дает покоя твоя дурная голова! Чужая машина загудела, и ты меня тащишь на задворки, а главный вход бросаешь без охраны. Соображай: как машина загудела, мы в минуту прибежали. Если правда кто перелез через забор, он еле-еле успел бы добежать до вагончика, а ведь ему надо еще отмычку подобрать…

Суворова хихикнула. Этих «отмычек» торчало у нее в голове штук шесть.

– Никого там нет, – заключил Иваныч. – Все, возвращаемся.

Настала тишина. Звука шагов Митек не слышал. Охранники все еще стояли за дверью, и это было непонятно: что молча-то стоять и ничего не делать?! Шепчутся, сообразил Блинков-младший. Ну да, он бы тоже шептался, если бы подозревал, что в вагончике кто-то прячется.