— И что здесь происходит? — Виктор чуть вразвалочку подошел. Толпа расступилась перед ним, взгляды стали испуганными. — Гриф, ты что-то хочешь сказать?

Кэвин усмехнулся про себя, прозвище подходило длинношеему очень точно, он и впрямь походил на нахохлившегося стервятника. Виктор посмотрел на остальных, усмехнулся одними губами и резко дернул головой:

— Брысь!..

Пространство вокруг них мгновенно очистилось. Все, похоже, решили стать как можно более незаметными, однако, как заметил Кэвин, с площадки никто не ушел. Виктор-же все так-же спокойно направился к оставшемуся в гордом одиночестве Грифу.

— Ты у нас здесь меньше года, а уже считаешь себя пупом земли, вижу?

Гриф сжался еще больше. Виктор внимательно посмотрел на него сверху вниз (он был выше на целую голову) и процедил:

— Возьми меч.

Гриф опустил плечи и поднял учебный клинок. Виктор вскинул руку и щелкнул пальцами. Тут же ему бросили такой-же, он поймал не глядя, крутанул в воздухе:

— Ну что, начнем, пожалуй?

Следующие несколько минут оба противника в бешеном темпе рубились. Именно рубились, фехтованием здесь и не пахло, причем Гриф успевал только кое-как парировать страшные по силе и невозможные по скорости удары Виктора. Когда он, покрытый синяками не хуже зверя-леопарда, в пятый раз оказался на земле, Виктор кивнул и небрежно бросил:

— На сегодня достаточно.

Потом повернулся к остальным и внимательно на них посмотрел. Позже Кэвин признался себе, что никогда раньше не видел ничего страшнее этого взгляда. И дело было не в том, что Виктор что-то изобразил на лице — нет, как раз напротив, лицо его не выражало ни малейших эмоций. Это была пустота, имя которой — смерть. Похоже, остальные почувствовали то-же самое.

— Запомните, кто еще не в курсе. Здесь я и только я решаю, кто, кого, когда и как имеет право тронуть. В следующий раз за такое нарушение дисциплины буду вешать.

Голос Виктора был так-же прозрачен и пуст, как и его взгляд, и от этого становилось еще страшнее. Кивнув на Грифа, Виктор бросил:

— В лазарет. Когда отойдет — пять нарядов вне очереди. Медведь, Анрэ, Жак!

Трое — тот самый рукопашник, гонявший молодых, гигант, работавший со штангой и преподаватель-артиллерист подошли к нему. Виктор усмехнулся:

— А вам троим — по десять нарядов, — и пресекая возмущенный ропот, пояснил: — За то, что вы, старшие, порядок поддержать не смогли. Мне что, за каждым вашим шагом следить? Взрослые люди, с самого начала со мной, а элементарных вещей не можете. Стыдно, господа офицеры.

— Но он-же… — начал было Медведь.

— Что он-же? Он свой долг выполнял, а эти орлы меня предали. И вас, кстати, тоже. Я про короля вообще молчу, не о нем речь. И, кстати, он против Салли почти минуту держался. А кто из вас против него просто рискнул бы выйти, а? Молчите, придурки? И он никого из наших, кстати, не убил — это моя работа. Может, и меня покалечить захотите? А ху-ху не хо-хо? Я вас для чего учу — чтоб вы в каждый тупой заговор лезли и меня подставляли? Вы — не тупые наемники, вы — лучшие на всей планете, я так думал. А теперь что мне думать?

Виктор уже просто орал, орал так, что все съежились и попытались стать как можно меньше, даже Медведь, несмотря на свои габариты, стал как будто прозрачным. Однако Кэвин почувствовал, что самое страшное уже закончилось — Виктор выпустил пар и бояться особо уже некому и нечего. Так и получилось — еще через пару минут живописной ругани с поминанием как самих распекаемых, так и их предков на много поколений, детального описания извращений, с помощью которых они появились на свет и животных, с которыми они были в родстве, Виктор успокоился и уже почти спокойно предупредил, что наряды отрабатывать все равно придется, парня (тут он ткнул пальцем в Кэвина) он лично учить будет, а когда его не будет поблизости, то господам офицерам придется самим брать на себя роль учителей, а пока что пускай молодняк продолжает веселиться, а офицеров он НАСТОЯТЕЛЬНО ПРОСИТ подняться к нему — побалакать надо.

Балакать старший офицерский состав единственного спецподразделения на планете собрался в личных апартаментах Виктора. Как обычно совмещали разговор и трапезу — Виктор считал, что обед и умные мысли идут рука об руку, однако вначале он долго обсуждал обычную текучку, и лишь когда тарелки опустели, а чай (ввиду особой серьезности разговора вино не подавали) был выпит, Виктор перешел собственно к делу.

— Ну что, господа офицеры, я имею сообщить вам пренеприятнейшее известие. К нам едут мои земляки.

Вот тут уже все замолчали. Историю появления своего командира в этих местах все собравшиеся знали отлично, поэтому дело было воспринято серьезно. В двух словах Виктор описал ситуацию. Но, как он и предполагал, в отличие от короля его подчиненные восприняли все с юношеским максимализмом. Для них, в принципе, и не стояло вопроса «что делать»: скажет командир «дружить» — будут носить на руках, скажет «резать» — зарежут и глазом не моргнут. Отличные исполнители… И только. Виктор вздохнул и пояснил:

— Ребята, это — не шутки. Вы можете представить себе кого-то сильнее меня?

Медведь отрицательно мотнул головой. Среди всех людей Виктора этот сын кузнеца и бывший молотобоец, сбежавший из отцовской кузницы в поисках приключений, был самым сильным — тяжелая работа и природные данные… Легендарным культуристам прошлого такая сила и не снилась. Но Виктор, большую часть жизни проживший при двойной силе тяжести, да еще и воспринимавший при этом огромную физическую нагрузку, был сильнее, намного сильнее, и все это отлично знали.

— А быстрее? Лучше владеющего оружием? Сильнее в рукопашной?

Ученики отрицательно мотали головой, но лица некоторых на глазах мрачнели — похоже, ребята что-то начинали понимать. Доходило медленно, конечно, но доходило. Однако у Виктора не было настроения ждать, пока все самостоятельно оценят ситуацию.

— Те, кто пришли сейчас, могут поголовно оказаться сильнее меня и уж конечно сильнее вас. И их может быть много. Если это будут американцы, немного проще — их программа подготовки слабее нашей, впятером-вшестером на одного вы справитесь. А если по какой-то причине против нас будут работать мои сослуживцы?

На сей раз помрачнели все. Похоже, дошло даже до самых заторможенных. Виктор усмехнулся и чуть прояснил ситуацию:

— Я вас собрал, чтобы сказать: я никого не держу. Возможно, вам лучше исчезнуть, уйти подальше от заварухи. С полученной здесь подготовкой вы легко устроитесь в жизни. Но решайте сейчас, потому что завтра я встану на тропу войны и мне не хочется беспокоиться за свою спину.

Несколько секунд собравшиеся молчали, а потом Медведь (вот ведь не подумаешь сразу, что к этой груде мышц еще и мозги прилагаются получше, чем у большинства присутствующих) высказал общее мнение:

— Мы с тобой, командир.

У Виктора потеплело на душе. Он встал, обвел глазами собравшихся и… рявкнул: