– Джина, я очень люблю тебя. Но я знаю, что ты не сможешь ответить на мою любовь до тех пор, пока полностью не поверишь мне.

Джина была настолько ошарашена его признанием, что ничего не могла возразить. А Уэйд продолжал говорить:

– Я люблю тебя, Джина. Никогда ни одной женщине мне еще не доводилось говорить этих слов. Я хочу, чтобы ты всю жизнь была рядом со мной. И постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы ты согласилась. Но прежде…

– Я должна поверить тебе, – тихо закончила Джина начатую Уэйдом фразу.

– Да, – сразу согласился он, вытащил что-то из кармана и вложил ей какой-то округлый предмет в руку.

– Это все, что осталось у меня от мамы, и я хочу, чтобы теперь она была бы твоей.

Джина медленно разжала пальцы и ахнула, когда увидела великолепную изумрудную брошь, сделанную в виде цветка с чистейшей воды бриллиантом посередине.

– Она положит начало твоей коллекции бриллиантов, – пошутил Уэйд.

Джина была до слез тронута его подарком, но, тем не менее, покачала головой:

– Я не могу взять ее, Уэйд. Мне очень приятно, но я не могу, – она еще раз посмотрела на брошь и сказала: – Эта брошь потрясающе подходит к твоим глазам.

– У меня мамины глаза. За месяц до ее смерти отец подарил ей эту брошь.

– Наверное, он очень любил ее. Может быть, поэтому он и…

– Шшш. Я не хочу сейчас говорить о нем. Я хочу, чтобы она была твоей.

– Но она же твоя.

– Правильно. И ты тоже будешь моей, – улыбнулся Уэйд и, не спеша раздевшись, пошел к воде.

Не двигаясь с места, Джина следила за тем, как его голова то уходила под воду, то вновь появлялась над поверхностью воды.

– Джи-и-ина, верь мне! – разносилось в ночной тишине.

И это звучало как приказ, заклинание, молитва…

И Джина не могла больше бороться со своими чувствами. Всей душой она верила каждому слову Уэйда. Ей сразу стало легко и весело. Быстро, пока Уэйд нырял, она скинула с себя одежду, натянула купальник и подошла к воде. В этот момент Уэйд вынырнул, поднялся и протянул к Джине руки. Вода доходила ему до бедер.

– Я верю тебе, Уэйд, – сказала Джина и пошла к нему, чувствуя всем сердцем, что никакая сила теперь не сможет лишить ее этой веры.

Уэйд сделал несколько шагов ей навстречу, обнял и крепко поцеловал.

Поздно ночью дрожащие от холода Уэйд и Джина тихонько пробрались в амбар, разбудив своим смехом мирно спящих животных.

Сгорая от желания, Джина посмотрела в потемневшие от желания глаза Уэйда.

– Здесь все у нас с тобой и началось, – осипшим от волнения голосом пробормотал он.

Джина огляделась по сторонам. Все та же шерстяная попона, однажды послужившая им постелью, по-прежнему висела на стене.

– Уэйд, а я ведь никогда не переставала любить тебя. Ты всегда был со мной. Как я ни старалась забыть тебя, у меня ничего не получалось. Ты навсегда остался у меня первым.

Он взял ее руки в свои и серьезно сказал:

– Честно говоря, я планирую до конца моих дней остаться у тебя последним.

– Договорились, – так же серьезно ответила ему Джина.

Улыбнувшись, Уэйд нежно провел пальцем по ее шее и спросил:

– А ты согласна быть моей партнершей и в жизни, и в бизнесе?

– При условии, что ты не будешь корчить из себя босса.

– Кто же мне позволит? – рассмеялся Уэйд и поцеловал Джину, а та обхватила его руками за шею и прошептала:

– Ах, какой же ты у меня умный и как ты только догадался привести меня сюда.

Уэйд медленно расстегнул молнию на платье Джины, и оно упало к ее ногам. Она перешагнула через него и застыла, обнаженная, нетерпеливо ожидая, когда Уэйд также разденется.

– Уже девять лет я мечтаю, чтобы ты стала моей женой, – тихо произнес Уэйд, любуясь ее телом.

– Да, ты у меня торопыга. Но я могла бы ждать и дольше.

Они несколько минут молча стояли, полностью раздетые, и счастливо улыбались. Потом, не сговариваясь, потянулись друг к другу и, обнявшись, опустились на мягкую подстилку из соломы, которую как будто бы специально для них приготовили чьи-то заботливые руки.