Над улицей пронесся вздох возбуждения, ужаса, удовольствия.

Тем вечером, когда Брендон отправился на общее пастбище забирать корову, один из мальчишек сплюнул и отвернулся. Дейви Хиггинс, завязывая веревку на шее их коровы, сказал:

– Это воля Божья – ведьма должна умереть.

– Зилле не ведьма.

– Она язычница.

– Она христианка. И получше тебя.

– Она приговоренная ведьма, и завтра ее заберут в тюрьму в город, а потом привезут сюда, чтобы повесить…

– И все мы на это посмотрим. – Один из мальчишек в предвкушении облизнул губы.

– Нет! – воскликнул Брендон. – Нет!

Дейви перебил его:

– Придержи-ка лучше свой язык, а то ведь я могу рассказать про тебя пастору Мортмайну такие вещи, что тебя тоже посчитают колдуном.

Брендон в упор уставился на Дейви, а остальные мальчишки принялись подзуживать того, чтобы он сказал.

Дейви покраснел:

– Нет. Я ничего такого в виду не имел. Брендон – мой друг. Он не виноват, что его брат женился на ведьме.

– Как вы могли позволить им забрать Зилле и малыша?! – накинулся Брендон на Ричи и родителей. – Как вы могли?!

– Сын, – сказал Ричард Лаукай, – здесь Зилле в опасности – теперь, когда все так взвинчены. Тут найдутся такие, что пожелают повесить ее немедленно. А завтра мы с твоим братом отправимся в город и поговорим там со знакомыми. Думаю, они нам помогут.

Но лихорадка охоты на ведьм разыгралась непомерно. Помощи не было. Рассудка не было. Был лишь кошмар.

Хозяйка Лаукай осталась в городе, чтобы ухаживать за Зилле и ребенком. Это ей разрешили, но не по доброте душевной. Просто остальные боялись, что Зилле покончит с собой либо еще что-то помешает им полюбоваться на публичное повешение.

Ричард и Ричи отказались строить виселицу.

Отводя глаза, хозяин Хиггинс принялся упрашивать их:

– Вам нельзя отказываться. Вас же тоже тогда обвинят. Тут в городе приговорили целые семьи.

– Когда-то жил другой плотник, – сказал Ричард, – и он точно отказался бы делать это. Его примеру я и последую.

Желающих воздвигнуть виселицу оказалось более чем достаточно. Ее ведь проще сделать, чем дом, кровать или стол.

Дата казни была назначена.

Накануне Брендон пошел за коровой попозже, чтобы не встретить там остальных. Когда он дошел до амбара, в тени его ждал Маддок.

– Мой отец хочет видеть тебя.

– Когда? – спросил Бран.

– Сегодня. Когда все заснут, ты сможешь незаметно выбраться из дома?

Бран кивнул:

– Ты же сам меня научил. Я приду. Это очень много значит для меня – знать, что ты был со мной.

– Мы друзья, – без улыбки сказал Маддок.

– Скоро ли пойдет дождь? – спросил Брендон.

– Нет. Не раньше, чем молитва все изменит.

– Вы молитесь каждый вечер. Мы тоже.

– Да. Мы молимся, – сказал Маддок и бесшумно исчез в лесу.

Рано утром, еще до рассвета, когда он был уверен, что все жители деревни спят, Брендон вышел из дома и быстро, как молодой олень, помчался под защиту леса.

Маддок стоял на опушке и ждал его.

– Идем. Мне легче находить дорогу в темноте, чем тебе.

– Зилло все знает? Ты ему сказал?

– Да. Но он хочет встретиться с тобой.

– Зачем? Я всего лишь ребенок.

– Ты владеешь даром предвидения.

Брендон вздрогнул.

– Идем, – позвал его Маддок. – Мой отец ждет.

Они шли быстро. Брендон следовал за Маддоком, а тот вел его по тропе, через ручей, через лесную темень.

На краю прогалины, где располагалось индейское селение, стоял Зилло. Маддок кивнул отцу и скрылся в темноте.

– Вы ведь не допустите этого? – взмолился Брендон. – Если Зилле погибнет, Ричи этого не переживет!

– Мы этого не допустим.

– Люди в деревне думают, что вы придете. Они приготовили ружья. Они совсем обезумели и будут стрелять, не задумываясь.

– Их нужно остановить. Тебе являлись видения в последнее время?

– Я старался не видеть их. Мне страшно.

– Кто-нибудь знает, что ты здесь?

– Только Маддок.

Зилло достал из небольшой сумочки отполированный металлический шар и поднял его так, чтобы на нем заиграл свет заходящей луны.

– Что ты видишь?

Брендон нерешительно посмотрел на шар:

– Правильно ли мне делать это, раз отец…

Глаза Зилло не выражали ничего.

– Я молился об этом весь день. Твой отец не желает признать дар богов, а у нас в племени на этот раз нет никого с даром прозрения.

На глазах у Брендона свет в металлическом шаре сдвинулся, и он увидел летящие по небу облака, облака, отраженные в воде. Не отрывая взгляда от прорицательного металла, мальчик проговорил:

– Я вижу озеро на месте долины, озеро, которое уже видел прежде в картинке. Оно прекрасно.

Зилло кивнул:

– Говорят, что в незапамятные времена здесь действительно было озеро. В долине люди находили камни с рыбьими костями внутри.

– Небо затягивает тучами, – сообщил Брендон. – Начинается дождь, стучит по озерной воде.

– Ты видишь огонь?

– Раньше видел, и мне было страшно. Сейчас есть только дождь.

Суровое лицо Зилло едва заметно смягчилось.

– Это хорошо. Эта картинка к добру. Теперь я научу тебя нужным словам. Ты должен очень тщательно заучить их и убедиться, что не станешь использовать их чересчур поспешно. Только синеглазое дитя народа Ветра заучивает эти слова, и никогда прежде их не вручали никому другому, не принадлежащему к племени. Но я даю их тебе ради спасения Зилле.

В день казни Зилле с утра вернули в деревню. Маленького Брендона у нее забрали и отдали хозяйке Лаукай.

– Он слишком мал, чтобы отнимать его от груди! – попыталась возражать хозяйка Лаукай. – Он умрет от летней болезни.

– Ведьма не причинит вреда собственному ребенку, – отрезал пастор Мортмайн.

Чтобы удержать Ричарда и Ричи, потребовалось шесть самых сильных мужчин в деревне.

– Свяжите ведьме руки! – приказал человек из города.

– Я свяжу, – сказал хозяин Хиггинс. – Давай руки, дитя.

– Не проявляй к ней доброты, Хиггинс! – предостерег пастор Мортмайн. – Иначе мы решим, что ты тоже замаран. В конце концов, ты слушал их истории.