и горячо начала пожимать ей руки.

— Мадам Журдан, какими судьбами попали вы в наш уголок? — воскликнула она.

— Для вас это большое счастье! — отвечала, смеясь, мадам Журдан — Я принесла вам деньги. Вы поручили мне продать старинный ящичек, и мне удалось сбыть его очень выгодно.

— Неужели? Ах, какая вы добрая? Я так рада за свою девочку!

— Поверите ли, ведь я за ящичек получила 25 долларов. Помните, вы соглашались отдать мне его за 10 долларов, а мне дали 25. Я считала себя вправе продать вещь за такую выгодную цену. Правда, ящичек чрезвычайно изящной работы.

— Да, это была прекрасная вещь, — сказала с притворным вздохом Жозен.

— Надо вам прежде рассказать, каким образом мне удалось заполучить такую хорошую цену. Престранная история, я вам скажу! Когда вы ее выслушаете, то, может быть, сами разрешите эту загадку. Вчера вечером ко мне заехала одна из моих покупательниц, мадам Ланье, та, что живет на улице Джексон. Она пришла посмотреть, нет ли чего нового у меня. Вдруг, смотрю, она побледнела и, указывая рукой на ваш ящичек, в волнении спросила: «Мадам Журдан, откуда у вас эта вещь?» Я сейчас же сообщила ей, кто мне передал ее для продажи. Мадам Ланье начала допрашивать, кто вы такая, как ко мне попал ящичек, от кого я его приобрела, и, рассматривая вещь, несколько раз повторяла, что она понять не может, каким образом попал сюда знакомый ей ящичек. Я твердила одно и то же, что ящичек достался мне из ваших рук. Она засыпала меня вопросами о вас. Вы понимаете, что я не была в состоянии ответить на все вопросы. Она внимательно записала ваш адрес и фамилию. Я же посоветовала ей съездить самой к вам и лично узнать от вас всю историю этого таинственного ящичка.

Пока модистка бегло и торопливо передавала все это своей приятельнице, мадам Жозен постепенно бледнела, как полотно. Глаза ее испуганно бегали, притворная улыбка перекосила рот. Но она внимательно вслушивалась в каждое слово гостьи и, наконец, собравшись с духом, сказала:

— Ничего нет удивительного, что вас так поразили вопросы этой дамы. Не сообщила ли она вам, почему ей так настоятельно хотелось повидаться со мною?

— Мне показалось, что мадам Ланье заметила, что и я также очень взволнована. «Это для меня просто тайна, — говорила она, — каким образом мог попасть в ваши руки этот ящичек. Десять лет тому назад, учась в школе в Нью-Йорке, я нарочно заказала одной любимой моей подруге именно такой ящичек и велела вырезать на нем вензель «J. С.».

— Скажите, пожалуйста, и точно такой ящичек? — воскликнула Жозен, сама не понимая, к чему это она говорит.

— Тут мадам Ланье, — продолжала модистка, — спросила у меня, не продам ли я ей эту вещь. «Конечно, — говорю, — продам: мне для этого и передали ее». Видя, что мадам Ланье сильно хочется приобрести ящичек, я подумала: не запросить ли за него двадцать пять долларов? К великому удивлению моему, она слова не сказала, выдала мне сполна все деньги, спрятала ящичек, вторично переспросила ваш адрес и уехала. Полагаю, что она приедет к вам, если не сегодня, то завтра непременно. Вот почему я так поторопилась прибежать к вам: хотелось предупредить об этом.

— Что вам следует за комиссию? — вдруг спросила Жозен, стараясь спокойно ответить приятельнице и кладя деньги на стол.

— Что вы, что вы, мадам Жозен! Я ничего от вас не приму. Помилуйте! С моей стороны тут не было никакого особенного одолжения. Что за счеты между друзьями! Уверяю вас, я очень радуюсь, что могла оказать вашей милой девочке хотя небольшую услугу. Она вам, верно, немало стоит?

— Да, недешево! — тяжело вздыхая, проговорила Жозен, — Впрочем, у нее после матери осталось небольшое наследство в прериях. Мой сын именно в ту местность уехал вчера, и я собираюсь отправиться вслед за ним.

— Что вы, что вы, — изумилась модистка, — вы так хорошо здесь устроились и вдруг собираетесь уехать! А скажите, скоро?

— На днях, — ответила Жозен, не считая уже более нужным держать предстоящий отъезд в секрете.

— Придите же, пожалуйста, проститься со мной. Мне очень жаль, что я не могу подольше остаться, чтобы поболтать с вами, — заключила Журдан, — я очень-очень занята. Дайте мне слово, что вы не уедете, не простясь.

Говоря это, модистка приветливо пожала руку приятельнице, почти сбежала с крыльца магазина и через пять минут скрылась за углом ближайшей улицы.

Проводив глазами мадам Журдан, Жозен глубоко задумалась.

— Она собирается ко мне приехать! — вслух проговорила она — Это невозможно! Я не могу ее видеть, не могу признаться, откуда я добыла этот ящичек. Мне необходимо бежать отсюда. Я должна скрыться куда-нибудь подальше.

Жозен торопливо надела лучшее свое платье, мантилью, шляпку и, уходя из дома, крикнула через окно «леди Джэн», сидевшей по обыкновению у Пепси в гостях, что она идет по делам и, может быть, долго не вернется.

День клонился к вечеру, когда Жозен, изнемогая от усталости, шла по узенькому переулку на окраине города, чуть ли не в нескольких милях от улицы «Добрых детей». Вдруг она увидела, что перед нею останавливается фура, запряженная двумя мулами. Фурой правил Старый негр.

— Это ты, Пит? — воскликнула мадам Жозен, останавливаясь перед фургонщиком.

— Кому и быть, как не мне, миссис Паулина. Не могу и сказать, как я вам рад! — сказал, осклабившись, негр.

— И я, Пит, также очень довольна, что встретила тебя, — сказала, слегка улыбнувшись, Жозен, — Ты, как видно, обзавелся уже фурой? Она твоя?

— Положим, не совсем моя, миссис Паулина. Я беру ее напрокат, а сам езжу погонщиком.

— Именно погонщика-то я и ищу, чтоб перевезти свой багаж и сундуки сегодня ночью, — напирая на последние слова, сказала Жозен.

— Сегодня ночью, миссис Паулина? У нас не принято работать по субботам, да еще когда темно.

— Да ты мне скажи прежде, что ты берешь за каждую фуру с полным багажом?

— Я обыкновенно беру по два доллара с фуры, и то с условием, чтобы не слишком далеко ехать, — проговорил, подумав немного, старый негр.

— Правду сказать, ехать тебе придется далеко. Я живу теперь на улице «Добрых детей».

— О, миссис Паулина! Сегодня ночью мне невозможно приехать к вам за вещами. Мои мулы и без того слишком устали.

Мадам Жозен замолчала и с минуту подумала.

— Видишь ли, Пит, — сказала она решительным тоном — В память прошлого выслушай меня и исполни мою просьбу. Не расспрашивай ни о чем, а только слушайся. Помни еще одно — держи язык за зубами. Отведи сейчас