— Должны-то должны, но как? — покачала головой женщина. — Видишь сама, ампула разбита, лекарства нет. Я не смогу доказать, что я ее не разбивала! Даже Андрей Максимович вряд ли мне поверит, слишком много случайностей… А за разбитую ампулу даже боюсь представить, что мне будет…

Я задумалась.

Не факт, что на ампуле нет отпечатков пальцев Натальи: вдруг она брала ее в руки? Тогда что же делать? Как помочь женщине избежать больших неприятностей?..

— Вот что, — внезапно мне в голову пришла дельная, на мой взгляд, мысль. — Ампула разбита, тут ничего не поделаешь. Но есть вариант если не избежать последствий, то заметно их уменьшить. Думаю, лучше сказать Андрею Максимовичу, что ампула была разбита, только случилось это по моей неосторожности. Я новенькая на подстанции, признаюсь, что перепутала сумки и взяла не то лекарство. А когда поняла, что ампулу надо брать другую, неосторожно выронила ее. Вы же не виноваты, что у молодого фельдшера кривые руки? Я могла и переволноваться, и устать с непривычки. Вызовов же много, а я человек к такой работе непривычный. Мало того, вечером сумки перепутала, так еще и ампулу уронила.

— Танюш, не надо, — покачала головой Наталья. — Ты не должна брать на себя вину. Да, ампулу подбросили, но ты же тут ни при чем! Я не могу так запросто тебя подставить!

— Так вы меня и не подставляете, — возразила я. — И, по-моему, в данной ситуации это единственный вариант. Если рассказать заведующему все как есть, думаете, он поверит? Да как бы хорошо к вам ни относился начальник, он сразу заподозрит, что разбитая ампула — не случайность, до этого были случаи исчезновения лекарств, а теперь это… Нам надо выяснить, кто занимается такими темными делишками, и чем скорее это сделаем, тем лучше. Мне ничего не будет — фельдшерам платят немного. Вы, в конце концов, заступитесь за меня. Вроде я хороший работник, ну, случилась такая неосторожность. Андрей Максимович поругает меня, ладно, вычтет из зарплаты цену за ампулу, уж не знаю, сколько она стоит… Но это — не самая большая беда, которая может случиться! Гораздо хуже, если вас уволят — тогда и злодей окажется безнаказанным, и вы потеряете место. К тому же в вашем возрасте, уж простите за откровенность, вряд ли возьмут на другую работу. Тем более если в трудовой будет указана причина увольнения. Соглашайтесь на мое предложение, это лучшее, что можно сейчас придумать!

— Танюш, может, не надо? Может, расскажем Андрею Максимовичу все как есть? — робко предложила Наталья.

Я усмехнулась.

— У вас заведующий — не осел, которому можно вешать лапшу на уши! Он что, поверит вам? Решит, что вы из него дурачка делаете, и все! Еще и рассердится вдобавок ко всему. Лучше, Наталья Романовна, подумайте, кто может желать вам зла среди остальных работников вашей смены. С персоналом других смен вы ведь не общаетесь?

— Да я и с нашими врачами не больно общаюсь… — призналась Дьякова. — У меня друзей и подруг нет, со всеми соблюдаю правила элементарной вежливости, вот и все…

— Давайте тогда разбирать каждого врача и фельдшера! — заявила я. — Начнем со Светланы Одинцовой. Что вы можете сказать про нее?

— Да, в общем-то, ничего… — растерялась врач. — Я даже не знаю, замужем она или нет. Вроде мы с ней не разговаривали ни о личной жизни, ни о рабочих делах. Так, она один раз попросила меня взять Афанасенко, потому что не знала, куда ей инъекцию вводить. Ну, ты сама видела, вен у нее нет, а дежурила не Ольга Ивановна, а другая диспетчер, наша-то меня всегда посылает на Афанасенко вне очереди. Вот, собственно, и все мое общение со Светой…

— А что вы можете сказать про Владу? — поинтересовалась я. — Она вам может желать зла?

— Влада тоже со мной не общается, — покачала головой Наталья. — Я ее толком-то и не знаю. Она ко мне не обращается, я к ней тоже. Вообще, стараюсь не навязываться людям, а раз Влада со мной не заговаривает, зачем ей надоедать?

— Так, дальше кто у нас по списку… — Я задумалась. — Может, вы назовете человека, который к вам плохо относится? Я же тут первый день работаю, никого толком и не знаю…

— У меня врагов вообще нет, ровно как и друзей. — Наталья устремила взгляд на окно.

Потом подошла к давно закипевшему чайнику, налила в чашку горячую воду.

— Холодный… — отметила она, тем не менее сделав несколько глотков.

Затем снова замолчала и наконец произнесла:

— Знаешь, Танюш, если говорить честно, у меня не совсем хорошие отношения с нашим диспетчером, Ольгой Ивановной. Не знаю почему, но мне сдается, она отрицательно ко мне относится. Ты же видела, нашу бригаду посылают вне очереди, еще и замечания она мне вечно делает. Такое ощущение, что мое присутствие ее выводит из себя. Я как-то спрашивала у нее, почему другие врачи спят ночью, а мы ездим как проклятые. Так она заявила, что я самый опытный врач, вот и отдуваюсь за всех. Мне как-то от этого не легче… Ведь со многими адресами, на которые она меня высылает вне очереди, прекрасно могут справиться и другие врачи смены. Иначе возникает законный вопрос: за что они получают деньги, раз сидят на подстанции… Я, конечно, не хочу ничего говорить против других, но иногда, сама понимаешь, обидно…

— А за что диспетчер может так вас ненавидеть? — полюбопытствовала я. — Попробуйте вспомнить, вдруг был между вами какой-то конфликт?

— Да какой конфликт? — покачала головой Дьякова. — Я стараюсь ни с кем не ссориться, свои эмоции всегда под контролем держу. Тяжело, конечно, тем более когда после тяжелых суток возвращаюсь домой, а там дочка. Стараюсь на ней не сорваться, но в последнее время бывает, что ворчу на Иришку, как старая бабка. Вроде делаю замечания, а дочка обижается. Ну, ее тоже можно понять — она, как может, старается мне помочь, и по домашнему хозяйству, и недавно подработку себе нашла… А я прихожу и начинаю нудеть, самой от себя иногда противно. То посуду она не туда положила, то тарелку не вытерла, то сковородку грязную оставила. Мелочи, и вроде я по существу замечания делаю, но девочка-то старается мне помогать, тоже обижается. Где-то прочитала, что надо себе любимое занятие найти, тогда не злишься на других. Вот и занялась рукоделием, вроде как помогает…

— Понятно, — прервала я врача. — Может, с фельдшером каким вы недавно повздорили? Или заметили, что к вам не очень хорошо относится кто из девчонок?

— Нет, это вряд ли, — уверенно проговорила Наталья. — Фельдшеры других врачей со мной не пересекаются, а с Аней у нас были замечательные отношения. Кроме диспетчера и Влады, все у нас вроде доброжелательные, ну, Анна Степановна — она вообще отдельная история, с ней поладить, по-моему, невозможно.

— Да, кстати, о вашей санитарке, — вспомнила я один из своих вопросов. — Может, я и ошибаюсь, но мне кажется, Анна Степановна работает… гм… в не совсем адекватном состоянии. Точнее говоря, от нее алкоголем за версту разит. И странно, что никто, кроме меня, этого не замечает…

— Все замечают, — махнула рукой Наталья. — Я сама иногда ночью спать толком из-за этого аромата не могу, да все знают, что Анна Степановна не прочь за воротник заложить.