– Сегодня я стою здесь благодаря моим маме и папе. Они оказали мне безграничную поддержку, что позволило мне выстоять даже в те моменты, когда я хотел сдаться… – Цинь Шэн начал свою речь, но перед ним все время всплывали воспоминания о его стараниях. Его родители улыбались и выглядели такими счастливыми. – Однако я хочу сказать, что мое понимание музыки исходит из глубины сердца, это зов души. Вся музыка основывается на страсти и эмоциях, а не на стремлении победить. В музыке не может быть настоящего победителя, потому что сама жизнь – это выступление наших чувств и этой самой страсти. Мое же выступление сейчас – прощание с прошлым. Теперь я хочу жить для себя. Звуки скрипки – это не просто техника и точность, а поиск души и результат их единения. И сейчас мне нужно ощутить больше чувств, питающих мою душу. Я хочу для начала насладиться всеми новыми для меня эмоциями, прежде чем посвящу себя музыке, которую я безгранично люблю. Поэтому пока я перестану выступать и играть для публики. Я должен удостовериться, что мои сердце и душа готовы к этому, – спокойный, но уверенный голос Цинь Шэна разнесся по залу, и все оказались потрясены его заявлением.

В конце концов он решил остаться самим собой. Парень поднял хрустальную награду, спрыгнул со сцены к родителям и, вручив им статуэтку, с улыбкой сказал:

– Мам, пап, простите меня. Но мне необходимо снова найти ту страсть к музыке в моей душе.

Не дожидаясь их ответа, Цинь Шэн направился к выходу из зала. Он пробирался сквозь толпу и остановился только рядом с Чэн Ю.

– Спасибо, господин Чэн, – сказал парень и открыл дверь на улицу, в новый для него мир, наполненный светом и свежим воздухом. Он уже не слышал плача своей матери, идущей следом.

– Цинь Шэн, Цинь Шэн! – звала она сына.

Все произошло слишком быстро. Лин взглянула на Чэн Ю, но тот выглядел абсолютно спокойным и даже немного восхищенным. Глядя на закрывшуюся за Цинь Шэном дверь, девушка глубоко вздохнула. Да, в этом был весь Чэн Ю.

– Что вы ему сказали? Что вы сделали? – обратилась мать парня к психотерапевту. Она сняла с себя маску дамы из высшего общества и стала матерью, которая переживает за сына и не может контролировать свои эмоции.

В зале царил хаос. Чэн Ю тихо произнес:

– Я хотел, чтобы он ожил и играл согласно велениям своего сердца.

Мать Цинь Шэна выглядела потрясенной. Чэн Ю развернулся и вышел из зала, несмотря на громкие вопли позади. Когда-нибудь она поймет и примет решение сына. Когда он найдет свой собственный путь, то обязательно вернется к игре на скрипке. Поэтому что это его жизнь, его судьба.

В сумке Чэн Ю лежала картина, предназначенная для Цинь Шэна. На картине сияла золотая скрипка, а держащие ее руки были полны силы и жизни.

«Играй, Цинь Шэн, весь мир – твоя сцена, и твой смычок всегда с тобой. Даже если ошибешься, всегда сможешь найти дорогу обратно».

Помните, что музыка рождается в вашем сердце, и в конце концов она должна звучать для вас самих.

Нерешительность

1

Опавшие листья на обочине уже давно засохли, и зима незаметно подкралась к городу. Аромат жареного мяса и кукурузы распространялся в воздухе и быстро настигал прохожих в районе делового центра. Чэн Ю стоял перед магазинчиком с напитками и дожидался своего заказа – стаканчика горячего зеленого чая. Взгляд его задержался на девушке с выражением замешательства на лице.

На вид ей было лет пятнадцать-шестнадцать, одета в легкую красную юбку, которая совсем не соответствовала холодной погоде. Она хмурилась и продолжала водить пальцем по вывеске с перечнем напитков. За ней уже собралась нетерпеливая очередь.

– Хорошо, я хочу зеленый чай со сливовым сиропом… Подождите, думаю, все же лучше черный… А может, йогурт с печеньем «Орео»? – продолжала лепетать она.

Сразу было понятно, что у девушки проблемы с принятием решения.

Когда еще через пару минут она так и не выбрала напиток, продавец начал терять терпение. В этот момент Чэн Ю подошел к прилавку, взял свой зеленый чай и, отпив немного, с улыбкой посмотрел на девушку.

– Точно, я возьму то же, что и у этого молодого человека! – она наконец определилась с заказом и с некой благодарностью взглянула на Чэн Ю.

Психотерапевт сделал вид, что не заметил этого, и двинулся дальше. Девушка некоторое время смотрела на его удаляющуюся фигуру, а затем, даже не вспомнив о своем чае, последовала за ним. Если ускорял шаг Чэн Ю, то шла быстрее и она. Если он замедлял шаг, то и она старалась идти медленнее.

Через некоторое время психотерапевт вдруг обернулся, внимательно посмотрел на следующую за ним по пятам девушку и почувствовал, что уже где-то видел ее раньше. Какое-то странное ощущение заполнило его сердце.

– Мы знакомы? – вежливо спросил Чэн Ю.

– Не узнаете меня? – спросила она. – А вы, кажется, работаете в школе.

Чэн Ю бросил взгляд на свою мотоциклетную куртку. Он должен был признать, что эта девушка обладает острой интуицией, раз смогла догадаться, где он работает. Но в тот момент психотерапевт чувствовал себя слишком уставшим, чтобы обмениваться любезностями с незнакомцами. Все его эмоции и энтузиазм уходили на консультации пациентов. Вдруг девушка наклонилась ближе и прошептала:

– Но вы не простой учитель, а тот, кто лечит сердца и умы людей. Я не могла вас не заметить… Вы же сможете мне помочь? – она принялась рыться в своей сумке, а спустя некоторое время достала стопку фотографий и протянула их ему.

Чэн Ю взглянул на них и побледнел: на всех фотографиях был запечатлен он сам. С самых разных ракурсов: вот его спина, вот он держит над головой зонтик и в одиночестве гуляет по школьной территории, а вот только что слез с мотоцикла и снимает шлем.

– Помогите мне, и я не только отдам вам все эти фотографии, но и раскрою один секрет, – мягко сказала девушка, – ведь это не я вас фотографировала. Так что, прошу вас, избавьте меня от проблем с выбором. Это отнимает слишком много сил, – добавила она в отчаянии.

2

В пиццерии обои были темно-красного цвета, повсюду горели лампы, а на стене висела картина маслом в абстрактном стиле, которая портила всю атмосферу заведения.

– Скажем так, мне очень трудно делать выбор. Если есть только один вариант – это бинго. Но