откуда знаешь… — Аверил коснулась левой рукой правой, нащупывая на безымянном пальце ободок под перчаткой.

— Я видела ваши кольца, — пояснила суккуба. — Я уже пару дней слежу за вами, всё выискиваю удобный момент, чтобы можно было подойти к тебе, не вызывая подозрений у твоего мужа. Боюсь, нашего с тобой общения он не одобрит.

Аверил глубоко вздохнула, усмиряя и мысли, и чувства, — нельзя, чтобы Герард действительно понял, что происходит.

— Вас не так уж и трудно разыскать, хоть вы и переезжаете без конца из города в город, — добавила Шерис.

— Мы путешествуем, — пробормотала Аверил, отмечая мелкие рыжие локоны, выбившиеся из-под шляпки суккубы. — Ты изменилась.

— Волосы покрасила. Да и ты тоже изменилась, — Шерис прищурилась привычно, всматриваясь в Аверил. — Не думала, что так бывает.

— Бывает, — рассеянно кивнула Аверил, не уточняя, впрочем, что именно бывает. Суккубы ведь и беременность на ранних сроках распознавать способны, оттого нет нужды повторять вслух, тем более когда рядом столько ушей чужих. — У тебя всё хорошо?

— Настолько, насколько это вообще возможно в моём положении, — передёрнула плечами Шерис. — Когда-нибудь мы сможем отбросить власть кланов и стать свободными. Когда-нибудь на этот свет появятся суккубы, которые будут свободными по-настоящему, по праву рождения.

— Думаешь, так будет?

— Думаю, — Шерис знакомым жестом положила ладонь на свой живот, скрытый складками просторной накидки. — Может, и для вас что-то да изменится. Ты ведь счастлива?

— Счастлива, — слабо улыбнулась Аверил. — Так счастлива, что порою становится страшно.

— Почему?

— Потому что боюсь, что однажды всё закончится. Что я проснусь поутру в доме отчима и пойму, что то был лишь сон, прекрасный, яркий, живой, но только сон. Что не смогу уберечь собственное дитя.

— Это просто страхи. Многие матери им подвержены в той или иной мере.

— Наверное, — не стала спорить Аверил. — Ты живёшь в этом же городе?

— В городе я из-за тебя, хотела повидаться, если получится, узнать, как у тебя дела, а постоянной крыши над головой у меня по-прежнему нет, только временные убежища, — ответила Шерис спокойно, беззаботно даже, словно её ни капли не волновало отсутствие места, которое она могла бы назвать своим домом. — Рожать и вовсе поеду в какую-нибудь женскую общину из тех, что готовы принять несчастных одиноких скиталиц вроде меня. Так оно надёжнее будет. И родится моя дочь свободной, потому что это я формально принадлежу клану, а она нет. Она появится на свет на воле, вдали от глав кланов, предъявляющих права на всё и на всех, кто находится в их власти.

— Разве это возможно?

— Многое возможно, Аверил, надо только не опускать руки и всеми силами стремиться достичь своей цели, — суккуба коснулась руки девушки, сжала ободряюще. — Я рада, что у тебя всё хорошо, действительно рада.

— И я рада и встрече, и что с тобой всё в порядке, — произнесла Аверил искренне.

Герард наверняка мог бы разыскать Шерис, попроси Аверил его об этом, даже если бы не сумел, то попытаться-то всяко мог, однако сомневалась Аверил, что муж одобрил бы её желание найти подругу по публичному дому. Всё же Шерис не Стевия, привлёкшая внимание Торнстона и оттого считавшаяся почти своей, если не доверенным лицом, то человеком приближённым, знавшим больше, чем обычно посторонним дозволялось.

— Береги себя.

— И ты себя.

Шерис кивнула, улыбнулась на прощание и, склонив голову, отступила от алтаря. Место суккубы тут же заняла пожилая женщина во вдовьем платье и Аверил отвернулась, сосредоточила взгляд на пламени своей свечи, неровном, трепещущем на сквозняке. Исполнится ли когда-нибудь желание Шерис? И сколь обоснованы страхи Аверил? Герард о том не говорил, уверял лишь, что Аверил совершенно не о чем волноваться, что всё будет хорошо, но вдруг что-то не так подойдёт? Их выследят, старшие неладное заметят, Герард по возвращению в орден обручальное кольцо снять забудет или привязку кто на нём почует, пусть бы Торнстон и говорил, что члены братства вещей таких не чувствуют и особенно не видят их друг на друге.

Не чувствуют, однако Шерис-то подметила. И лишь боги ведают, кто ещё таким же образом сможет правду узнать.

Аверил прошептала короткую благодарственную молитву Гаале и супругу её и тоже отступила от алтаря. Пробралась осторожно через полукруг людей, нашла Герарда подле выхода из храма, ожидающего терпеливо сбоку от высокой двустворчатой двери. Улыбнулась безмятежно мужу, протянула ему руку и позволила увести себя из душного, озарённого свечами зала.

* * *

Ребёнок родился на исходе второго месяца весны, когда белый и розовый душистый цвет деревьев уже затопил юг Афаллии, где Герард нашёл и купил дом, находившийся в стороне от ближайшего поселения, рядом с опушкой лесной. Совсем маленький — кухня, гостиная и одна спальня, не считая мансарды, — но Аверил и не надо большего. В таком домике ей и ориентироваться легче, и управляться с хозяйством в его стенах проще, и никакой прислуги не нужно.

Никаких чужих людей рядом, только Торнстон и Стевия, приехавшие к родам. Торнстон уверял, что по молодости лет не раз доводилось ему видеть, как рожают, и что, мол, он способен принять роды не хуже врача, однако Аверил хватило и помощи Стевии, даже звать настоящего доктора или повитуху не пришлось. И хотя Аверил до последнего момента ждала мальчика — Герард говорил, что, судя по всему, у их отцов только сыновья и бывают, — родилась девочка.

Веледа.

Имя выбрал Герард, Аверил как-то и не подумала об имени для девочки, но предложенный мужем вариант одобрила сразу, без возражений. Слышался ей в имени малышки вздох ветра, шёпот листвы молодой и нежность лунного сияния. И Герард, ничуть не разочарованный рождением дочери, Веледу обожал, называл самой красивой девочкой на свете, своим сокровищем, радостью и маленькой принцессой.

И впрямь красавица. Правда, глаза зелёные, словно очи речной девы ундины, и цвет их явно от мамы Аверил достался, равно как и пушок светлых волос на голове. Нрав спокойный, по крайней мере, пока все желания новорожденного высочества исполнялись в точности. Не болела, как, впрочем, и сама Аверил, вспомнившая вдруг, что, кроме аппетита и причудливых пристрастий в еде, никаких иных признаков нездоровья, беременности сопутствовавших, ничего из того, о чём мама когда-то рассказывала, так и не появилось, и до самых родов Аверил прекрасно себя чувствовала. Дом обустраивала,