– Или удвоят усилия по уничтожению Америки, – заметил Линкольн.

– В таком случае, – рявкнул Берков, – мы превратим Тегеран, Багдад и Триполи в кратеры, которые будут хорошо видны из космоса.

Наступило неловкое молчание.

– Что, если мы поступим прямо противоположным способом? – предложил Линкольн. – Протянем им вместо кулака руку помощи.

– Какой помощи? – спросил президент.

– Сирию больше волнует поток денег, чем поток воды, – сказал Линкольн. – Экономика страны чуть жива. В обороте находится такое же количество товаров, как и пятнадцать лет назад, когда населения было на двадцать пять процентов меньше. Неудачная попытка соревноваться в военном отношении с Израилем привела к окончательному развалу государства. Внешний долг Сирии достиг шести миллиардов долларов.

– Просто сердце кровью обливается, – проворчал Берков. – А мне кажется, у них достаточно денег, чтобы справиться с терроризмом.

– Терроризм – их единственная возможность оказать давление на богатые государства, – заметил Линкольн. – Предположим, мы дадим им морковку, прежде чем они прибегнут к новым терактам. Причем не одноразовую подачку, а гарантию кредитов импортно-экспортного банка.

– Совершенно исключено! – едва не подпрыгнул Берков. – Я уже не говорю о том, что банк потребует в первую очередь погашения старых долгов. Предлагаете их оплатить? Нет уж, спасибо, – Он строго посмотрел на Ава Линкольна. – До тех пор, пока Сирия будет поддерживать международный терроризм, закон запрещает нам оказывать ей какую-либо финансовую помощь.

– В отчетах госдепартамента Сирия не проходит как участник терактов с 1986 года, когда был уничтожен авиалайнер из Лондона.

– Это уже слишком, господин секретарь, – рассмеялся Берков. – Сирийцы виновны в терроризме точно так же, как Джон Уилкс Бут – в убийстве Авраама Линкольна. И не только в терроризме, но и в выращивании наркотических растений для производства кокаиновой пасты в долине Бекаа, в изготовлении высококачественных фальшивых долларов...

– Речь идет о терроризме, Стив, а не о кокаиновой пасте, – перебил его Линкольн. – И о том, как его остановить.

– Речь идет о том, чтобы предоставить финансовую помощь нашему врагу! – отпарировал Берков, – Я не призываю к немедленному уничтожению Сирии. Но и поощрять это государство мы не имеем никакого права.

– Это не поощрение. Это гарантия всеобщей безопасности и фундамент для дальнейшего сотрудничества. Не забывайте, что подобный жест с нашей стороны может предупредить войну.

– Ав, Стив, – недовольно произнес президент. – Сейчас меня больше волнует, как разрешить сложившуюся ситуацию. – Президент посмотрел на Худа. – Пол, я надеюсь на вас. Кто ваш советник по Ближнему Востоку?

Вопрос застал Худа врасплох.

– Уорнер Бикинг.

– Парень из Джорджтауна, – поморщился Рэчлин. – Участвовал в Олимпийских играх в 1988 году. Был членом сборной команды по боксу. Связался с каким-то иракцем, который решил перебежать на нашу сторону.

Худ раздраженно взглянул на Рэчлина.

– Уорнер – надежный и верный сотрудник.

– Пустозвон, – уточнил Рэчлин. – Критиковал политику Джорджа Буша по телевидению в красных трусах и боксерских перчатках. Газеты называли его «дипломат в весе пера». Превратил в фарс все дело.

– Мне нужны серьезные люди, Пол, – сказал президент.

– Уорнер – подходящая кандидатура, – повторил Худ. – Нам также очень помогает профессор Ахмед Наср.

– Знакомое имя.

– Вы встречались с ним на обеде у шейха Дубаи, – напомнил Худ. – Доктор Наср уехал сразу после десерта, чтобы помочь вашему сыну со статьей о пантюркизме.

– Теперь вспомнил, – улыбнулся президент. – Какой у него опыт?

– Он работал в Национальном центре ближневосточных исследований в Каире, – доложил Худ. – Сейчас трудится в Институте мира.

– Как к нему относятся в Сирии?

– С большим уважением, – ответил Худ, – Он убежденный мусульманин и пацифист. Известен своей честностью, – Пол, – продолжал президент, – я хочу, чтобы вы отправились в Дамаск с профессором Насром.

Худ слегка поежился. Ларри Рэчлин и Стив Берков резко выпрямились.

Линкольн улыбнулся.

– Я не дипломат, мистер президент, – растерянно произнес Худ.

– Вы прекрасный дипломат, – возразил Линкольн. – Вилл Роджерс утверждал, что дипломатия – это искусство повторять злому псу «хорошая собачка», пока не найдешь подходящий камень. У вас это получится.

– Поговорите с сирийцами о разведке и банках, – добавил президент. – Именно такая дипломатия нужна на данном этапе.

– А мы поищем подходящий камень, – проворчал Берков.

– Откровенно говоря, Пол, – сказал президент, – я не могу послать никого из кабинета министров. Если я это сделаю, обидятся турки. Миссис Клоу обеспечит вас необходимыми документами – почитаете во время полета. Где мистер Наср?

– В Лондоне, сэр, – ответил Худ. – Выступает на симпозиуме.

– Доктор Наср поможет вам протолкнуть любую идею. А, ладно, прихватите своего боксера из Джорджтаунского университета. Пусть возьмет на себя переговоры по освобождению генерала Роджерса. Наш посол в Дамаске Хэвелс займется вопросами безопасности.

Худ вдруг подумал, как испугается жена, услышав, что он отправляется в такое время на Ближний Восток.

Скрипичный концерт дочери ему тоже не придется послушать.

– Вылетаю сегодня вечером, сэр.

– Спасибо, Пол. – Президент посмотрел на часы. – Тридцать две минуты второго. Генерал Ванзалд, Стив, в три часа мы проводим совещание начальников штабов в Овальном кабинете.

Президент поднялся, давая понять, что встреча окончена. Он вышел из зала в сопровождении Беркова, генерала Ванзалда, Рэчлина и Колона. Министр обороны Колон приветливо помахал Худу.

Потом к нему подошел Ав Линкольн.

– Первый раз в жизни я ввязался в спор на таком уровне, – сказал государственный секретарь. – Ты молодец, Пол. Уверен, что ты успешно справишься с этим заданием.

Худ поднялся и крепко пожал руку Линкольна.

– Спасибо, Ав. Надеюсь, тебя не выгонят из-за меня с работы.

Линкольн улыбнулся:

– Учитывая все, что поставлено на карту, Пол, я тоже очень на это надеюсь.

Понедельник, восемь часов семнадцать минут вечера

Огюзли, Турция

Лоуэлл Коффи сидел в пассажирском кресле фургона Оп-центра и вглядывался в закрытое окно, за которым мелькал темный и дикий ландшафт. Мэри Роуз вела машину, нервно барабаня пальцами по рулю и напевая себе под нос отрывок из оперы Гилберта и Салливана «Иоланта».