Ивейна попыталась отодвинуться, но Рорик неожиданно склонился над ней. К счастью, его злость улетучилась, но для человека, чья брачная ночь прошла совсем не так, как ожидалось, он казался на удивление довольным собой.

Девушка вскинула брови.

– Что значит «хорошо»?

– Ну, чтобы ты могла лучше меня узнать, нам придется быть ближе друг к другу. А это было бы не так уж просто, если бы ты меня боялась.

– Ближе, – пискнула Ивейна. – Но… – Продолжить она не смогла: у нее пересохло во рту.

Когда это случилось? Когда она утратила свое маленькое преимущество, завоеванное прошлой ночью? Теперь ей казалось, что Рорик собирается обратить против нее ее собственное оружие.

– Прекрати! – приказала она, когда Рорик придвинулся еще ближе, словно намереваясь ее поцеловать. Она уперлась рукой ему в грудь и ахнула, ощутив тепло его кожи. Ее бросило в жар. Ей хотелось прижаться к нему, насладиться этим манящим теплом. – Тебе не удастся меня соблазнить, – заявила девушка, не зная, кого именно пытается убедить.

– Я и не мечтаю об этом, – пробормотал Рорик с лукавым блеском в глазах. – Но если бы попытался, ты всегда можешь сказать: «нет».

Она взглянула на него с подозрением.

– И тебя это остановит?

– Остановит. – Он склонился над ней и прижался губами к ее рту.

О, эта сладость. Эта дрожь наслаждения. Его поцелуй был сплошным искушением, призывом уступить, неотвратимым, словно пение сирен. Ей хотелось глубже зарыться в тюфяк, почувствовать на себе вес его тела, хотелось, чтобы он раздвинул языком ее губы. Не с яростной настойчивостью, как перед штормом, а как тогда, на пляже, с бесконечной нежностью.

Робко, неуверенно, Ивейна ответила на его поцелуй. Ее пальцы скользили по его мускулистой груди. Она утратила всякое представление о времени; забыла обо всем, кроме удовольствия, которое дарили ей его губы.

Он поднял голову и взглянул на нее прищуренными, блестящими глазами.

Ивейна сглотнула и попыталась заговорить. Только после нескольких неудачных попыток она поняла, что ей нечего сказать. Тяжелое биение его сердца под ее ладонью не давало ей сосредоточиться.

Но именно этот ускоренный ритм напомнил ей об осторожности. Между ними снова возникло напряжение. Мышцы под ее рукой казались стальными.

– Уже утро, – выдавила она. – Сейчас не… То есть, нам пора вставать и…

– Никто не ждет, что мы встанем вместе с рабами.

– Нет, но… – Ивейна убрала руку. – Это напомнило мне.… Чем я буду здесь заниматься?

Рорик посмотрел на нее, словно оценивая ее способность к сопротивлению, а затем перевел взгляд на ее локон, который по-прежнему сжимал в руке.

– Пока здесь хозяйничает Гуннхильд, можешь отдыхать. А когда она уедет, будешь делать все, что заблагорассудится. В пределах разумного, конечно.

– Ты хочешь ее отослать?

– Я знаю, что она будет возражать, но не хочу, чтобы она жила с тобой под одной крышей.

– А. – Ивейна задумалась. – А как же Оттар? Ты его тоже отошлешь?

– Может быть, – рассеянно ответил он, глядя на выпущенную из руки прядь. А затем снова схватил ее и принялся наматывать на палец. – Нечего ему тут бездельничать.

– Поэтому ему пришлось уехать из Норвегии? Из-за лени?

Его рука замерла.

– Что-то ты слишком часто спрашиваешь об Оттаре.

Ивейна сглотнула. Она почти не задумывалась, о чем говорит. И, похоже, снова угодила в ловушку.

– Он ведь тоже здесь живет, – сказала она. – И он твой брат.

Рорик нахмурился. Затем неожиданно выпустил ее волосы, повернулся и встал с кровати. Не глядя на нее, открыл крышку сундука, рассеянно смахнув на пол наваленную сверху одежду, и достал рубашку.

Ивейна глядела, как он одевается, с облегчением и, в то же время, с острым чувством потери. Затем он повернулся к ней. Его лицо казалось напряженным, но холода в глазах не было.

– Наверное, тебе нужно это знать, – сказал он. – Оттара вызвали на поединок, и он опозорил себя.

Ивейна села, завернувшись в медвежью шкуру и обхватив колени руками.

– Поединок?

Рорик присел на край кровати и начал натягивать сапоги.

– Он попытался изнасиловать чужую жену. По правилам поединка, тот, кого вызвали, бьет первым, а когда Оттару не удалось поразить соперника с первого удара, он просто сбежал из круга. Мне пришлось заплатить отступное, чтобы многочисленные родственники его врага не гонялись за ним по всей Норвегии, жаждая мести.

– У саксов такой же обычай, – пробормотала Ивейна. – Родственники жертвы получают отступное от обидчика.

– Да, но мне пришлось взять Оттара с собой, пока не стихнут пересуды. Он не только попытался соблазнить добродетельную женщину, но и показал себя трусом.

– Гм. Неудивительно, что он дружил с Кетилем.

Улыбка промелькнула на лице Рорика. Он встал, взял кинжал, спрятал его в ножны и прикрепил к поясу.

– Есть разница, милая. Кетиль собирался жениться. Когда Орм ему отказал, Кетиль похитил девушку, чтобы принудить ее к браку.

Ивейна насмешливо выгнула бровь, но Рорик сделал вид, будто ничего не замечает. Она прищурилась.

– Так что же дальше?

– Она напоила его и сбежала. К несчастью, она заблудилась и вернулась домой только на следующий день, а Кетиль заявил, что ночь она провела с ним. Орм, который после смерти сына остался единственным мужчиной в семье, вызвал Кетиля на поединок, чтобы уличить его во лжи.

Ивейна помолчала, обдумывая странности в рассказе Рорика. Похоже, викинги не видят ничего постыдного в том, чтобы похитить женщину во время налета, но дома придерживаются строгого кодекса чести. Или все дело в том, что жертвами их налетов становятся англичане? Но почему тогда Рорик женился на ней?

– Туда я и поеду сегодня, – неожиданно сказал Рорик. – К родственникам Орма. Я должен рассказать им, что случилось.

Она взглянула на него с сочувствием.

– Мне очень жаль, Рорик. Я знаю, что тебе тяжело. Но ты ни в чем не виноват. Ты же не можешь предвидеть будущее.

Рорик помолчал, а затем повернулся к двери.

– Тогда мне было бы легче.

– Нет, но… Подожди! – крикнула Ивейна. Когда Рорик оглянулся, она лихорадочно попыталась найти хоть какую-нибудь причину, чтобы его задержать. Его неожиданный уход без единого прощального слова поверг ее в отчаяние.

– Рорик, что мучает твоего отца? Может, я сумею помочь ему, облегчить его страдания?

Морщина между его бровей разгладилась, но глаза остались печальными.

– Знахари говорят, что у него устало сердце. Ничего уже не поделаешь, да он и не примет помощи. Кстати, о помощи, – добавил он, когда Ивейна уже собиралась возразить, – сегодня утром тебе придется одеться без Анны. Первой в эту комнату должна войти Гуннхильд.