— Нет, нет, — попятилась шрайка. — Проходите. — Она отодвинула пику и поклонилась, щёлкнув когтями. Геккль первым пустил своего живопыра. Остальные наездники, стараясь усидеть на передвигающихся вразвалку скакунах, выехали из ворот следом за ним. Плут затаил дыхание. Он молил небеса, чтобы стражница не увидела его глаз за стёклами съезжающих очков и не услышала, как сильно стучит его сердце.

Так, шаг за шагом, верхом на спотыкающихся уродцах, они выбрались из Восточного Посада и въехали в Дремучие Леса. Геккль пришпорил своего скакуна. Юные путешественники тоже ударили каблуками в бока живопыров, и четвёрка скакунов понеслась, как ветер, по Дремучим Лесам, перескакивая с ветки на ветку.

— Ух! — закричал Плут. — Ух ты! — Его охватил восторг, смешанный с чувством свободы.

Геккль рассмеялся:

— Отлично, мои храбрые друзья, отлично! Вы просто молодцы!

— Это вы отличный проводник! — ответил ему Плут. Он глянул через плечо. Сторожевая башня исчезла из виду. — Мы проскочили! — с ликованием воскликнул он, срывая с себя опостылевшую личину, чёрные очки и тяжёлое платье сёстры-утешительницы и подбрасывая ненужное тряпьё в воздух.

— Ну наконец-то! — вздохнула с облегчением Магда, тоже сбросив с себя дурацкий наряд, и слёзы радости навернулись у неё на глаза.

Стоб стянул с себя маску и принялся подробно изучать её.

— Думаю, я очень убедительно сыграл сестру-утешительницу. Сам себя не похвалишь — никто тебя не похвалит. Ой-ой-ой! — вскрикнул он, теряя равновесие и чуть не падая со спины споткнувшегося живопыра.

Стоб крепко ухватился за поводья обеими руками. Личина выпала и, ломая ветки, шлёпнулась на землю. Он поднял глаза и увидел, что все остальные с усмешкой глядят на него.

— А что тут такого? А? — спросил он.

Вернувшись в сторожевую башню, шрайка-охранница приняла ещё одного посетителя, желторотого юнца с тёмным ёжиком волос, тоже сидевшего верхом на живопыре. Откинув капюшон, он резким движением сунул пропуск шрайке под нос.

— Видите? — спокойно произнёс он. — Печать с Хрумхрымсом. Знак Верховного Стража Ночи. А здесь — отпечаток большого пальца Вокса Верликса. Ниже — скрещённые перья, штамп Шайки шраек. Этого достаточно?

— Конечно, сэр, примите мои извинения, сэр, — ответила охранница, яростно царапая когтями доски. Сегодня день у неё складывался неудачно. — А что вы хотите узнать?

Ксант провёл ладонью по коротко стриженной голове:

— Я хочу узнать, кто здесь недавно проезжал.

— Три сестры-утешительницы, — отвечала охранница, а с ними — шрайк, их поводырь.

— М-да… — протянул в задумчивости юноша. — А куда они отправились?

— Собирать материалы для Гнёзда, — быстро и услужливо ответила шрайка.

Ксант засопел.

— Больше похоже на экспедицию в Вольную Пустошь, — произнёс он.

Шрайка удивлённо склонила голову набок.

— Но сёстрам-утешительницам нечего делать в Вольной Пустоши! — задумалась она.

— Вот именно! — подтвердил Ксант. Он повернулся и дёрнул за поводья. Живопыр заурчал, принюхался и поскакал, перепрыгивая с ветки на ветку.

Ксант крепко сидел на скакуне. Он даже не оглянулся назад.

Четверо всадников на всём скаку въехали в Дремучие Леса, оставив Восточный Посад далеко позади. Ветер трепал их волосы, а сердце готово было выскочить из груди у каждого, когда путешественники, судорожно вцепившись в поводья, пытались усидеть на живопырах, которые, уверенно перебирая ногами, стремительно перескакивали с ветки на ветку. Они неслись по деревьям уже более часа, но даже и не думали спускаться вниз. Только поздним вечером Геккль подал сигнал, что можно без опасений ехать по земле.

— Ты уверен? — с тревогой спросил Стоб. — А как же вжик-вжики?

— Они очень редко забираются так далеко, — уверил их Геккль. — Кроме того, вы, наверное, устали, а по земле ехать гораздо проще.

Ни Магду, ни Плута не нужно было уговаривать. От постоянной тряски и скачков вверх-вниз они уже были в полном изнеможении. Стукнув каблуками по бокам живопыров и потянув поводья на себя, они начали спускаться. Геккль поспешил следом за ними. Видя, что его товарищам никто не причинил вреда, Стоб последовал их примеру.

Вскоре Плут привык к ритму движений своего живопыра, бегущего вприпрыжку.

— Я с трудом верю своим глазам! — крикнул он Магде. — Сколько лет я провёл под землёй, мечтая о Дремучих Лесах! Я думал о них каждый день, каждую ночь. И вот теперь я здесь! — Он вздохнул. — Они так прекрасны! Они даже ещё красивее, чем я себе представлял!

Массивные древние стволы Дремучего Леса, похожие на огромные столбы, уходили ввысь. Одни деревья имели зазубрины, другие были испещрены бороздками, третьи — покрыты огромными наростами и узловатыми шишками; все они тянулись к самому небу и, раскинув ветви в зеленоватом сумраке теней, сквозь изумрудную купу листвы пытались пробиться к солнцу. Иногда плотная стена деревьев редела, и тогда яркий сноп света прорезал воздух, освещая молодую поросль и кустарники, идущие в рост. Там были и гребенчатые кусты, тихо гудящие от дуновения ветерка, и моллюскоподобные кустарники, щёлкающие ракушками-цветочками, и волосатый плющ, спирально обвивающий толстые стволы и сверкающий, словно мишура. Пока они тяжело двигались вперёд, слева от себя Плут заметил манящее бирюзовое сияние: это светилась полянка, окружённая колыбельными деревьями.

— Как красиво! — в восторге закричал он.

— Красиво. — Эхо повторило его слова.

Листва зашелестела, и Плут краем глаза заметил, как кто-то тревожно дёрнулся под ближайшим кустом. Он вгляделся в заросли травы и увидел маленького зверька с синим мехом и широко раскрытыми от страха глазами/ Он стремглав улепётывал по засыпанной листвой лесной подстилке в направлении высокого колыбельного дерева, чтобы укрыться в его ветвях.

— Дикий лемкин! — воскликнула Магда. — Какой миленький!

Дубозвоны и колоколицы — лесные ягоды — наполняли воздух мелодичным нежным пением. Взрывались с треском коробочки пахучего мха, и пушинки плавно разлетались над чащей, распространяя сладкий цветочный аромат. Стайка мышеумов вспорхнула в воздух и, громко хлопая крыльями, унеслась прочь.

— Какой чудесный лес! — в упоении крикнул Плут.

— Лес, лес, лес, — отозвалось эхо.