по её реакции она мне поверила — вон, как кровь отлила от лица. После такого потрясения она и на ногах стоять не сможет, о, точно — вон уже пошатнулась.

* * *

— А теперь ты почувствуешь слабость в ногах, и возможно головокружение, — улыбнулся я выпивая ещё вина из бокала. — Тебе лучше сесть, пока не упала. А ещё через полминуты ты почувствуешь холод в ногах и ладонях, а возможно твои ладони вспотеют — это знак того, что яд начал действовать.

На ватных ногах Кристина рухнула обратно на стул.

— К-как? К-как ты это сделал? Я ничего не видела.

— Секрет. Впрочем, его узнали все, кто пытался меня отравить, значит и тебе можно рассказать.

Кристина начала лихорадочно ощупывать свои ладони.

Щупай, щупай — от страха они уже должны быть потными и холодными.

— Я… я ведь теперь могу умереть, — прошептала она, глядя на дрожащие руки.

— В чём дело — выпей противоядие.

— Но, но…

Её руки задрожали ещё сильнее.

— Я выкинула его! — её голос снова сорвался на крик.

К нам уже спешила охрана.

— Охранники будут возиться с тобой, потом тебя повезут к врачу, но к этому времени ты уже будешь мертва, — поднялся из-за стола. — Ты, конечно, можешь сказать, что это я тебя отравил, но у меня есть свидетели, которые видели, что вино откупоривала и разливала ты, а я к нему вообще не притрагивался. Чао. Надеюсь, ты испытаешь всё отчаяние, которое хотела подарить мне. Прощай, Кристина.

Охранник и метрдотель подоспели к ней одновременно.

— Госпожа, с вами всё в порядке? У вас всё хорошо?

Метрдотель бросил на меня настороженный взгляд.

— П-просто семейная с-сора, — сдерживая слезы, ответила девушка. — Милый, не уходи! Пожалуйста! Я была не права!

Ого, я теперь милый?

Охрана удалилась, бросив напоследок укоризненный взгляд.

Девушка рванула ко мне хватая меня за руку.

— П-прости! Помоги мне! Ян, пожалуйста! Я не хочу умирать!

— Я тоже не хотел умирать. А потом ты взяла и угостила меня ядом, за то, что твой братец пришёл суда, орал на мою девушку, угрожал ей, обращался как с вещью и игнорировал меня. И ты ещё отравила меня за то, что я вступился за неё? Хотела, чтобы я умер, за то, что я поставил его на место?

Кристина выла, обнимая мои колени. Уже весь ресторан смотрел на нас — на неё с сочувствием, на меня с осуждением.

— Он жив?

Чуть прервавшись, она шмыгнула носом и кивнула.

— Жив значит, а меня хотела убить?

Девушка снова зарыдала.

— Хорошо, я помогу тебе, но ты должна будешь сейчас подписать бумагу, о том, что никаких претензий ко мне не имеешь. И прекрати реветь — чем сильнее ты ревёшь, тем яд быстрее разносится по твоей крови.

Можно конечно было попросить с неё какое-нибудь имущество, но даже не хочу мараться об эту гадюку. Пусть напишет о том, что не имеет претензий, и за одно, что пыталась меня отравить, и продолжим воспитательные работы.

* * *

Мы уже доехали до её особняка.

Дрожащими руками девушка взяла у меня небольшой пузырёк с афродизиаком.

— Много не пей — а то станет хуже, но и мало не пей — не подействует.

Глазами затравленного зверька она глянула на меня и проглотила почти весь пузырек, оставив немного на дне.

— Всё, ты спасена. Подействует не сразу, так что не бойся.

— Не уходи, — вцепилась в меня девушка. — Прошу. Мне страшно, останься — вдруг, мне станет хуже. Я сделаю всё что угодно — отдам все мои деньги, драгоценности, только спаси! Слуг нет — я их отпустила сегодня.

Афродизиак начал действовать, и её лицо порозовело.

— Что это? Почему так жарко? Ты обманул меня! Я умираю! Это не противоядие!

— Успокойся. Это побочный эффект.

Через минуту афродизиак подействовал. Накидываться на меня эта отравительница не стала — это был не концентрат, но растеклась безвольной постанывающей амёбой, после чего стоны продолжились, но уже приобрели некий ритм.

Афродизиак был разбавленным, поэтому через некоторое время к незадачливой убийце стал возвращаться рассудок, и она даже попыталась отказаться от пары нетрадиционных способов, но безуспешно. Это тебе не наивных людей травить.

* * *

Кристина лежала на боку, медленно моргая. То ли в шоке от того, что чуть не «умерла», то ли в шоке от того, что сейчас с ней случилось. Попробовала сесть, но ойкнула и снова повернулась на бок, затем вытерла лицо.

— Прими ванну. И никогда больше не пытайся исподтишка гадить людям. А особенно — не пытайся по подлому их травить.

— Угу, — механически отозвалась девушка. — Гастон мне этого не говорил этого.

— А ты бы в «Астории» спросила, тебе бы рассказали, как он себя вёл.

Кристина пару раз моргнула и неожиданно улыбнулась:

— Спасибо, что хоть не убил, а только отодрал.

— Это ты сейчас серьёзно?

— Ну да — если бы меня кто-то попытался отравить, то я бы его убила, наверное. Если бы осталась жива. Или попыталась. Ты сам видел — это не моё. Реву как дура, трушу. И хорошо, что не отравила тебя — потом бы ещё начала реветь, и так бы и померла, или пошла в тюрьму сдаваться.

— На твоём месте я бы сказал тоже самое.

— Я серьёзно. Гастон просто был моим любимым братом, а после того проигрыша он был не в себе. Совсем. Да и говорил не том. Вот я и решила отомстить.

— Может мне поговорить с ним ещё раз?

— Не надо! — встрепенулась Кристина. — Я сама с ним поговорю! Точнее не буду говорить, а просто волосы повыдергаю — виноват он, а жопа теперь у меня болеть будет. И на сметану ещё даже просто смотреть не смогу, не то, что есть.

— Вот и ладушки. Иди, отмывайся, и больше не делай глупостей.

Крис повернулась ко мне.

— Слушай, а это правда, что эта Элизабет, бывшая моего брата теперь твой заместитель, и вы тоже до этого ссорились?

— Правда.

— Какая же я дура, а могла бы сейчас быть на её месте!

Девушка встала, и демонстративно виляя бедрами, пошла в ванную. Я ухмыльнулся и шлёпнул её по ягодице. Она обернулась и послала мне воздушный поцелуй.

Глава 12

Интересно — это её настоящие эмоции, или она просто сменила линию поведения? Не важно — она сама сегодня расписалась в бумаге за то, что никаких претензий ко мне не имеет, ещё за одно,