Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Многие восприняли неожиданный, несправедливый уход Мариэтты Омаровны как личное горе, растерялись, озирая враз опустевший мир, но Мариэтте Омаровне это бы не понравилось: она была человеком действия, не признавала и не понимала уныния и бездеятельности. И это главный ее урок жизненной Мудрости – надо что-то делать, а дальше видно будет! Игорь Харичев рассказал сегодня, как Мариэтта Омаровна, обсуждая неизбежность конца человеческой жизни, переживала, как же она сама ТАМ будет – просто гулять и ничего не делать?!! Для нее это было совершенно невозможное состояние, она представить себе этого абсолютно не могла!
В прощальном слове священник напомнил всем, что необходимо живым молиться об ушедших, потому что те уже не могут ни молиться за себя, ни каяться: ТАМ нет покаяния, ТАМ только ВОЗДАЯНИЕ. За так или иначе прожитую жизнь.
Артем Комаров
Человек не отсюда
Хочу поделиться с вами, дорогой читатель, фрагментами воспоминаний о Мариэтте Омаровне Чудаковой. Память человеческая во многом фрагментарна, мои страницы воспоминаний лишний раз подтверждают этот несложный тезис.
Итак, в моей жизни, да и литературной биографии, было, признаться, три Чудаковых: это Сергей Иванович Чудаков, поэт, и его не менее талантливые однофамильцы, – семья Чудаковых – Александр Павлович и Мариэтта Омаровна. Первого я хорошо знал из устных рассказов и книги Льва Георгиевича Прыгунова, а про Чудаковых я услышал, кажется, сначала из книг.
Собственно, говоря, роман – «Ложится мгла на старые ступени» Александра Чудакова был и остается честной попыткой взглянуть на события внутри страны и разглядеть в них мир отдельно взятой семьи и, возможно, человека. Как говорила сама Мариэтта Омаровна: это – «роман-идиллия». «Раскрытие окна, свежий ветер. Такого нет сейчас. Это счастливая книга, книга о счастье, вопреки всему…», – эти, так и не опубликованные слова приводила Чудакова в предисловии к роману своего мужа с поэтическим названием «Ложится мгла на старые ступени». Великий ли это роман или нет, судить не мне, но свой след в моей памяти он оставил. И это факт.
К сожалению, А.П. Чудакова я не знал, не привелось… А с его замечательной супругой Мариэттой Омаровной история была немножко другая…
Мне всегда казалось, что Мариэтта Омаровна – человек не отсюда. Доктор филологических наук, литературовед, педагог, она была немножко отстраненной, не от этого века. В этом плане она несколько оправдывала свою фамилию – «Чудакова». В то же время она была связующей ниточкой с культурой 60-х, 70-х, 80-х. Пообщавшись с ней, ты понимал, почему она такая свободная, волевая, и тебе хотелось хоть в чем-то походить на нее, на людей ее времени и окружения. Для многих она была и остается учителем, гуру, феноменально образованным человеком.
Мне рассказывали, что во времена, когда бастовали водители грузовиков из-за нововведенной системы «Платон», Мариэтта Омаровна приходила к ним читать лекцию про Александра I. Абсолютно бесплатно! Вы можете себе такое представить в XXI веке? Это был всего лишь маленький пример гениальных, геройских поступков, коих в ее жизни не счесть…
Не могу сказать, что мы были очень хорошо знакомы. Однако приведу несколько интересных, с моей точки зрения, случаев и жизненных эпизодов тех лет.
Однажды Мариэтта Омаровна услышала от меня, что критик Лев Аннинский рекомендует мне поступать в Литинститут, зная, что я пишу стихи. Она согласилась с этим напутствием – образование никогда не бывает лишним.
Принимая во внимание мое стихосложение, мои «столбцы», она выделяла из всех стихотворений стихотворение «Про лето»:
О, Господи, а я ли это?
Грущу, сижу, смотрю в окно
И в мыслях думаю про лето.
Про лето думаю одно.
<…>
И далее:
А солнце южное в июле!
А осы в яблонях в саду!
Закаты. Стол. Напереули,
Наполнят светом пустоту.
<…>
Возможно, это стихотворение рисовало не только мой повседневный быт, но и быт семьи Чудаковых. Она любила, и знала толк в поэзии. Это мое стихотворение ей нравилось, и мне это приятно. Ее отношение к молодым было уважительным и товарищеским.
Или она еще любила вот эти мои стихи:
<…>
Когда последний в землю упадет боец,
Когда нам успокоит сердце, брат, свинец
Твой светлый ангел чиркнет спичкой
Зима, что жизнь промчалась электричкой.
И так дальше…
В этих стихах весь «Я». Вот это ощущение бунтующей сути живой было ей очень хорошо знакомо по себе. «А он, мятежный, просит бури, как будто в бурях есть покой!» И она сама, да и настроение моего стихотворения было таким по тональности – мятежным. А Евтушенко говорил, что «отсутствие таланта есть – невозможность мятежа». Что ж…
Некоторые мои стихи она не понимала и не принимала. Были и такие, за которые мне сегодня стыдно. Но – общения было очень и очень мало! Увы.
Она была сложный человек с крутым нравом, но среди близких людей она была очень доброй и простой в общении.
Честная, бескомпромиссная, она жила не по законам социума, а по велению собственной души.
Возможно, этим и объясняется ее оппозиционный настрой, ее участие в митингах. Она была активным человеком, вооруженным знаниями и желанием помогать людям верой и правдой. Гражданином!
Исследователь Булгакова, Олеши, Зощенко, Замятина, она прививала любовь к литературе следующим поколениям. Моя любовь к Булгакову и Олеше – это результат ее кропотливого разбора, ее философских и литературоведческих штудий.
Всегда было интересно слушать ее лекции: живые, яркие, запоминающиеся, как и она сама.
Я не могу сказать о ней в прошедшем
