Данченко достал из кармана пузырек с таблетками и положил в рот сразу две. Петелиной показалось, что он пил обезболивающее.

— Простите мою старость, — извинился старик.

Петелина помнила напутствие Шумакова о том, что возраст не эквивалент алиби. Она вынуждена была спросить:

— Николай Степанович, где вы были вчера утром?

— В больнице что-то пропало? — вопросом на вопрос ответил Данченко.

— В какой больнице? — не поняла Петелина.

— Меня вчера из больницы выписали. В выходные там все равно врачей нет, а таблетки я и дома пить могу. Вас какое время интересует? Меня после двенадцати выписали.

Информацию была из тех, что легко проверяется, и поэтому любима следователями. Это вам не туманное: я был дома, кошка свидетель. Петелина убедилась, что старик ни при чем, и задала вопрос на самую актуальную тему:

— Николай Степанович, как по-вашему, кто мог придумать такую месть для Панина?

Старик подавил гримасу боли натужной улыбкой и посоветовал:

— Вы запросите фамилии проголосовавших за смерть и кастрацию Панина. Я думаю, что кто-то из них.

— Сто тридцать две тысячи триста двадцать четыре человека, — с ехидной улыбкой отрапортовала Вероника. — Нас вы уже проверили, мы малоподвижные, так что двоих можете вычеркнуть. Осталось… Ой! Наоборот, увеличилось.

Николай Степанович попытался сгладить юношескую дерзость.

— Вы уж извините нашу прямолинейность, но я и правда думаю, может лучше не мешать Суду Народа? Демократия — это власть народа, значит, то что происходит на сайте — это демократический процесс. Давайте подождем и узнаем, чего хочет наш народ для педофилов.

«Демагогия, порождающая анархию!» — хотелось возразить следователю. И привести убойные аргументы в защиту своей позиции. Однако противоречивые мысли не формировались в нечто стройное и убедительное. Ее слова получатся еще большей демагогией, чем простая мысль, высказанная стариком.

— Ждать осталось меньше двух суток, — добавила Вероника. — Вода у Панина есть, дотянет.

Петелина взглянула на таймер, неумолимо приближающий кровавую развязку. Алиби Антонова она проверила, а вот его жены…

— Где находится ваша поликлиника? — спросила она Веронику.

Девушка со снисходительной улыбкой переадресовала вопрос телефону:

— Где ближайшая поликлиника?

На Яндекс-карте высветилась точка.

— Гаджет нам в помощь, — продемонстрировала результат Вероника.

Следователь запомнила адрес, попрощалась и ушла.

3 июня. 12–00. 1 день 21 час 30 минут до казни

До поликлиники Петелина дошла пешком. Там встретилась с участковым терапевтом. Врач подтвердила, что вчера около девяти утра посещала на дому Екатерину Антонову. Пробыла там минут пятнадцать, осмотрела девушку, беседовала с ее матерью Ириной.

Алиби Ирины Антонова подтвердилось. Уходить от врача, не спросив о состоянии девочки было неприлично.

— У Кати есть улучшения?

— Месяц назад она услышала из разговора родителей, что тренер вернулся. Это взволновало ее, в чем я вижу положительный признак. Сейчас у девочки неустойчивое пограничное состояние между прошлым кошмаром и сегодняшней реальностью.

— Я слышала, сильный стресс может помочь ей.

— Мы точно не знаем, какие процессы происходят в голове. Но все может быть. Клин клином вышибают.

Петелина вернулась к поджидавшей ее служебной машине. Как только тронулись, в телефоне прогремел командный голос Шумакова:

— Петелина, ты где?

— Потерпевших опрашивала. Возвращаюсь в управление, — ответила Елена, слегка отстраняя громогласную трубку.

— Меняй маршрут, — приказал полковник и пояснил: — Вице-губернатор не хочет ждать до вечера, вызывает следственную группу сейчас.

— Что-то случилось?

— Вот именно, что ничего. Топчемся на месте, мамашу вашу!

— Мое присутствие обязательно? — с надеждой на отрицательный ответ спросила следователь. Идти к высокому начальству с нулевыми результатами — занятие для мазохистов.

— А как же! Мы в одной упряжке, — с ноткой обреченности промолвил полковник и решительно добавил: — И пусть твой Головастик подъезжает, вместе будем отдуваться. Встреча назначена в двенадцать. Не опаздывать.

Петелина дождалась Михаила Устинова перед парадным фасадом современного здания областной администрации. Головастик примчался на любимом мотоцикле, стянул шлем с вихрастой головы и с недоверием посмотрел на сияющую громадину из стали и стекла.

— Нам оказано высокое доверие или я наивный идиот? — спросил он.

— Люблю самокритичных людей, — с мягкой улыбкой ответила Петелина.

Они прошли пост охраны и поднялись на лифте к блоку вице-губернатора Бельского. Там в приемной, нервно постукивая по папкам, замерли на стульях Шумаков, Головин и трое старших следователей. Ровно в двенадцать их провели в комнату для совещаний.

На этот раз Бельского ждать не пришлось. Он уже сидел во главе длинного стола и молча кивнул всем одновременно. Дождавшись, когда следственная группа расселась слева и справа от него, вице-губернатор щелкнул пультом и на настенном мониторе появилось изображение видеотрансляции сайта Sud Naroda.

— Итак, второй день мы наблюдаем эту позорную картину. Ладно бы только мы, так ведь каждый, каждый может зайти на сайт полюбоваться нашей беспомощностью. — Бельский мрачно осмотрел всех и остановил взгляд на Шумакове: — Что скажете?

— На розыск Панина брошены большие силы. — Шумаков раскрыл папку, пошелестел бумагами. — Люди планомерно прочесывают район за районом. Зона поиска сужается. Мы обязательно найдем место, где его держат.

— Вопрос: когда?

— Это может произойти в любой момент, — заверил Шумаков, опустив взгляд.

Головин решил поддержать коллегу и бодро доложил:

— В процессе поисков задержаны трое лиц, находящихся в федеральном розыске, найден отстойник угнанных автомобилей, обнаружен цех по производству поддельного коньяка, практически раскрыто похищение девочки. Оперативные мероприятия продолжаются.

Бельский пропустил доклад главы полиции Красногорска мимо ушей и указал на экран:

— Так успеете до обнуления таймера или нет?

Полковники переглянулись, но вице-губернатор не стал ждать ответа и махнул рукой:

— Впрочем, это уже не имеет большого значения. Джина выпустили из бутылки и загнать его обратно без последствий не удастся.

Петелина обратила внимание, что сегодня Бельский выглядел спокойнее. Если в прошлый раз он считал, что бедствие еще можно предотвратить, стукнув кулаком по столу, то сейчас опытный чиновник понял, что худшее произошло, ничего уже не изменишь, надо разгребать последствия.