После комбинезонов, пригодных для Хотленда, эти скафандры казались невероятно громоздкими. Супруги посмотрели друг на друга и одновременно рассмеялись.

– Тебе не кажется, что мы смахиваем на роботов первых лет колонизации? – поинтересовался Хэм, с удовольствием рассматривая улыбающееся личико жены.

– Ну да, перед отправкой их на свалку, – согласилась она, входя в шлюзовую камеру и открывая люк. Подождав, пока опустится трап, она первой шагнула на обледенелый грунт. – А теперь дай нам Бог удачи!

Заблокировав подъемный механизм трапа, Хэм захлопнул люк и спустился следом за женой.

Вокруг по-прежнему царила пульсирующая мгла, но теперь окружающий мир более соответствовал характеристике, которую дал ему Хэм – «угрожающий». Возможно, этому способствовало унылое завывание ветра, дующего в сторону Ледяной Стены, местоположение которой отмечали яркие сполохи зарниц.

Долина, где совершил посадку челнок, представляла собой нагромождение ледяных глыб самых разнообразных форм и размеров. Она постепенно повышалась к северу – к отрогам Гор Вечности, и там россыпи льда перемежались черными головами валунов или длинными языками каменных выступов. К югу грунтовых обнажений было значительно меньше: вероятно, толщина ледяного панциря планеты увеличивалась по мере удаления от горного массива.

Пэт словно в ознбе передернула плечами и на вопрос Хэма, не замерзла ли она, ответила:

– Нет, конечно. В этом скафандре чувствуешь себя как под одеялом. Просто немного страшноватое местечко, верно? А кстати, почему здесь не так уж и холодно? Мне казалось, что на неосвещенной стороне планеты должна царить почти космическая стужа.

Хэм обнял жену за плечи и проговорил:

– Теперь моя очередь прочесть тебе небольшую лекцию. Видишь ли, облачное покрывало Венеры не позволяет теплу, которое приносят сюда горячие ветры с освещенной стороны планеты, беспрепятственно рассеиваться в космическом пространстве. Конечно, часть тепловой энергии безвозвратно теряется в этой безумной схватке с холодом над Ледяной Стеной, но что-то проникает и сюда. Таким образом, влияние раскаленных пустынь поддерживает здесь вполне приемлемую температуру воздуха. Думается, что ближе к горам она еще повысится, поскольку теплый воздушный поток, ударяясь о каменные стены, должен стекать по склонам вниз: подняться вверх ему мешает облачная крыша. А вот что творится дальше на юг или севернее Гор Вечности, повидимому, определят новые экспедиции: ученые мужи, я надеюсь, как-нибудь обойдутся и без тебя, милый мой биолог!

Они медленно двинулись в сторону выступающего из-под ледяной корки валуна, и вдруг Пэт резко рванулась вперед. Присев возле камня, она повернула к Хэму улыбающееся лицо.

– Ты только взгляни на это, – радостно сказала она, указывая рукой на какой-то серый ком, примостившийся у самой подошвы валуна на обнаженном участке грунта. Он напомнил поспешившему на зов Хэму гриб-дождевик, испещренный глубокими морщинами.

Когда Хэм поделился с женой пришедшей на ум аналогией, та похвалила его за наблюдательность:

– Оно действительно больше похоже на гриб, чем на традиционное растение, поскольку в этом мраке не может вырабатываться хлорофилл. Но зато – ты только посмотри! – какая мощная проводящая система!

В ярком свете прожектора челнока Хэм разглядел на серой поверхности отчетливый рисунок переплетающихся сосудов.

– Ты понимаешь, о чем это говорит? – все так же восторженно спросила его Пэт. – Оно способно прогонять по жилкам нечто жидкое, не позволяя влаге замерзнуть! Значит, его температура выше точки замерзания воды и, кроме того, существует какой-то орган, способный прокачивать этот субстрат по сосудам. Какой-то насос – наподобие сердца или желудка.

Говоря это, Пэт вынула из мешка для образцов температурный датчик и приложила его к морщинистой поверхности: тот показал четыре градуса выше нуля.

– Эту находку необходимо исследовать более детально. – Восторженность неофита теперь заменила холодная рассудочность ученого. – Заберем ее с собой.

С этими словами Пэт подцепила серый нарост и попыталась отделить его от основания, но это оказалось не таким простым делом: морщинистая масса, казалось, намертво вросла в грунт и не желала поддаваться. Пришлось пустить в ход нож, и наконец торжествующая Пэт поднялась, сжимая в руках трофей.

– А ты уверена, что это не теплокровное животное? – спросил Хэм, с отвращением показывая на темные напоминавшие кровь капли, падавшие на снег с торца поврежденного стебля. – Не хватало еще, чтобы это создание стало вопить и кусаться! Ох, да ты только послушай! – К стону ветра присоединился негромкий низкий вой, явно исходивший от странного серого существа. – Какая все-таки мерзость! Прямо венерианская мандрагора!

– Ты ничего не понимаешь в биологии! – возмутилась Пэт, засовывая находку в мешок. – Это же исконный представитель той самой жизни, которую мы и намеревались открыть на ночной стороне планеты.

«Как хорошо, – подумал Хэм, – что я имею дело с “железками”: они хотя бы не орут, когда я закручиваю гайки или что-нибудь припаиваю». Но вслух, однако, сказал:

– Давай оставим его у входа, а сами поищем что-нибудь еще. – Он приоткрыл люк челнока, и Пэт, не возражая, сунула в щель драгоценный образец.

Они двинулись прочь от корабля, и возбужденная удачей Пэт заговорила о том, какой переворот в науке вызовет ее находка. Обсуждая перспективы экспедиции, они даже не заметили, как покинули освещенное прожекторами пространство и оказались в густом сумраке природного ландшафта. Однако им тут же напомнили о допущенной оплошности: со всех сторон одновременно раздались жуткие вопли десятков глоток. Это дали знать о себе незаметно подкравшиеся к людям обитатели ночи – триопсы. Чудовищные крики сменил адский хохот, и на незваных пришельцев посыпались осколки камней и обломки льда.

Только сейчас Хэм понял, что они до сих пор не включили защитные лампы на наголовниках скафандров, и немедленно надавил на кнопку. Лампы вспыхнули – и тут же гомерический хохот перешел в визгливые завывания: вероятно, свет причинял триопсам невыносимые мучения. Вскоре крики и визг растаяли вдали – нападавшие отступили.

Все это время Пэт стояла, прижавшись к мужу, не в силах сделать ни единого жеста. Ее буквально парализовал ужас от внезапности атаки таких же кровожадных чудовищ, что и на Дороге Безумца – в ущелье Большого хребта Гор Вечности. Она узнала их голоса! Лишь после того как свет отпугнул триопсов, она пришла в себя и тоже включила лампы. Еще некоторое время она молчала, собираясь с силами, но то, что она произнесла, было словами не испуганной женщины, а истинного ученого:

– Хэм, это же совсем неизвестный вид триопсов – они подлинные обитатели этих мест! Те, в ущелье, не так боялись света. Вот только вопрос: остались ли они жить в ущельях гор, когда аборигены Сумеречной Страны отыскали путь на эту сторону, или вернулись туда впоследствии?

На эту тираду Хэм лишь руками развел.