Изольда, которая в какой-то момент оказалась не впереди, а позади меня, вывалилась на тропинку секундой позже, толкнув меня в спину.

– Не загораживай проход.

В тот же момент что-то бухнуло, раздался злобный визг, а следом за ним – громкий звон. Зеленоватая воронка мигнула и пропала, на ее месте теперь ничего не было, только черная глухая стена.

– Все, – выдохнула девушка, стянула с себя балаклаву и вытерла ей пот, выступивший на лбу. – Надо же, выкрутились. А я думала, крышка нам.

– Ты зеркало разбила, что ли? – уточнил я. – Да?

– Ага. – Изольда растрепала свои роскошные волосы, а после качнула головой вправо-влево. – Да я так и так его бы бахнула. Хозяйка сразу поняла, что в том доме дело неладно, и приказала непременно все следы замести. Если кто и сообразит, как мы внутрь попали, то все равно отследить, куда тропинка вела, не сможет. Зеркало имеет память только до той поры, пока оно цело. А теперь все, пиши пропало. Правда, еще Марюта – слабое звено, конечно. Но мы ей память маленько подкорректируем, она станет думать, что нынче всю ночь травы собирала.

– Резонно, – согласился я, тоже стягивая шапку. – Уф-ф-ф… Я чуть не обделался.

– Наган свой давай, – велела мне ведьма. – Давай-давай, не дури. Концы в воду, это не обсуждается.

Хоть и жалко мне было наследство, полученное от белого офицера, но Изольда права полностью, в таких вопросах сквалыжничать нельзя.

И все равно, когда наган, завернутый в две балаклавы, скрылся в темной болотной воде, я не удержался от вздоха. Кстати, компанию ему составили ценности Митрохиной-старшей, причем, глядя на одно колечко с очень крупным бриллиантом, ведьма запечалилась не меньше моего. Я, к слову, только сейчас понял, зачем она их прихватила. Дело не в природной ведьмовской жадности, на которую я грешил, а совсем в другом. Если выяснится, что все на месте и нет только кулона с рубином, появился бы пусть маленький, но след. А так пропало все, и искать те, кого наймет Митрохин, тоже станут сразу все. Кольца, серьги, цепочки… Вот только ничего не всплывет, болото вряд ли что выпустит из своих мокрых лап.

Хотя не представляю даже, кто доброй волей спустится в черноту того бункера, чтобы проверить, все ли имущество мертвячек на месте.

– Ну вот, теперь осталось только пар выпустить, и можно идти обратно. – Изольда расстегнула куртку и прижалась спиной к черной стене. – Время терпит.

Фраза «пар выпустить» меня сразу навела на фривольные мысли, которые я, разумеется, сразу выкинул из головы. Наверняка ведьма что-то другое имеет в виду, не будет же она…

А через секунду, когда она притянула меня к себе, а после ловко и очень умело расстегнула сначала ремень, а после и штаны, понял – будет. Эта – будет.

Но в чем-то ведь она права? Может, тут не самое лучшее место для подобных забав, и время тоже, но вот внутреннее состояние – самое то.

– А кто это был? – спросил я у Изольды, когда мы, приведя себя в порядок после снятия стресса, наконец-то отправились туда, где находился мой дом.

– Нежить, – верно истолковав мой вопрос, ответила ведьма. – Кто же еще?

– Это-то понятно. Но больно она странная, если ты понимаешь, о чем я речь веду.

– Понимаю, – подтвердила девушка. – Я, если честно, с такими, как эти двое, тоже еще ни разу не сталкивалась. Знала, что такая пакость встречается в природе, но лично не пересекалась. И буду рада, если подобное не повторится. Знаешь, я чуть, пардон, не описалась, когда мы из их логова выбрались, а они стоят и нас ждут.

– Серьезно? – удивился я. – В жизни бы не подумал.

– Ну, я же человек, – рассмеялась Изольда. – У меня, как ты уже заметил, имеется потребность в разнообразных физиологических процессах.

– Это да. – Я почесал левое плечо, на котором наверняка остались следы от ее ногтей. Даже майка не спасла, так она в него вцепилась. Правое еще ничего, но вот левое… – Я о другом. Не верится, что тебе было страшно.

– Было, было, – заверила меня она. – Просто отучилась это кому-либо показывать. Даже если зрителей нет, даже если я одна, то в любой ситуации все равно веду себя так, будто ничего страшного вокруг не происходит. Валер, мы с тобой чуть на зубок последышам не достались, а это смерть очень болезненная и очень скверная. Они не только мясо своих жертв жрут, но и души их пьют. А я, если ты не забыл, ведьма, у меня с душой особые отношения, понимаешь?

– Не совсем, но верю на слово. – Кивнул я. – Последыши. Странное название.

– Логичное, как и все в нашем мире. – Изольда глянула влево, где из-за кочки появился уже знакомый мне огонек. – Вот же неугомонный! А ну брысь!

Огонек спрятался обратно, как видно, признав за ведьмой право им командовать.

– Вообще в ночи неугомонных покойников много шастает, – продолжила девушка. – Например, встречаются неупокоенные мертвецы, те, которым отчего-то в могиле не лежится. Может, умерли не так, как следует, может, похоронили их плохо – вариантов масса. Они, как это ни странно, совершенно безобидны. Понятно, что на обычного человека эти красавцы убийственное впечатление произведут со своими синими рожами и вонью, но на деле им ничего от живых не надо. Фильмы про зомби видел? Ну, «Ходячих мертвецов»? Вот внешне такая же милота, только они никого не убивают, им на нас плевать. И упокоить их легко – по железному гвоздю в каждую пятку, соль в рот – и закапывай, больше не встанут.

– А еще кто есть?

– Да много разных… – Изольда споткнулась, я подхватил ее под локоть. – Спасибо, мой хороший, я знала, что на тебя можно положиться. Да и в остальном ты то что надо. Так вот. Есть, например, упыри. Они совсем тупые, им только кровь подавай. Побочный продукт вурдалачьего производства, одно слово. Есть гули, но эти кровь не сосут, они предпочитают людское мясцо, причем с душком. Короче, трупоеды. Есть перевертыши, их тоже живыми не назовешь, и человечиной эти гаденыши не брезгуют. Да много их разных есть, но всех роднит одно. Знаешь что?

– Что?

– Они нежить простая и понятная, существующая по определенным законам и появившаяся в Ночи естественным путем. Упыря создал вурдалак, гуля – гуль и так далее. А вот последыши… Тут все куда сложнее. И страшнее.

– Книги не пробовала писать? – спросил я у нее. – Нет? Займись. У тебя талант нагонять туман, ничего не объясняя. И главы ты будешь заканчивать отменно, на самом интересном.

– Я подумаю, – с достоинством ответила Изольда. – Почему нет? Уж я про жизнь в Ночи точно знаю больше, чем девицы, пишущие книги под названием «Моя любимая ведьма». Ладно, не злись. Так вот, последыши. Видишь ли, они опровергают тот постулат, что мертвое не может умереть. Они мертвы дважды.

– То есть?

– То самое и есть, – ведьма хмыкнула. – Сначала эти двое умерли. Просто умерли, как остальные люди: физические процессы прекратились, тело остыло, душа отправилась туда, куда положено. Детская, ясное дело, наверх, девчушка при жизни наверняка нагрешить не успела. Ну а матери ее, скорее всего, в другую сторону, все же она родное дитя придушила, с таким грузом ей посмертного прощения не получить.