Дворецкий ушел, и «друзья человека» вышли из своей конуры.

— Ну и типчик, — покачала головой иир'ова. — Чем ты ему не угодил?

— Понятия не имею, — развел руками эливенер.

— Так, теперь мне нужно все это натянуть на себя… ну, дела! Зачем они таскают столько амуниции? Вот это, значит, я должен надеть только для того, чтобы поужинать? А в этом я должен завтракать? Ух! А что же он мне притащит для выезда в город? Представить страшно!

И в самом деле, вещей было многовато — во всяком случае для брата Лэльдо, с детства привыкшего, как все эливенеры, носить только минимум белья, легкую удобную обувь да свободную коричневую хламиду с капюшоном. А тут…

Иир'ова и юный уроборос от души хохотали, помогая брату Лэльдо облачиться в белье и костюм, достойные настоящего английского лорда. Сэр Лэльдо, эсквайр, хохотал не меньше, путаясь в застежках, завязках, пуговицах, пряжках…

Наконец сложная процедура одевания была завершена, и уроборос торжественно отодвинул ширму, скрывавшую огромное зеркало, — дабы сэр Лэльдо мог обозреть себя, любимого.

— Да ты у нас красавец хоть куда! — мысленно воскликнула кошка, когда эливенер встал перед зеркалом. — Тебя женить пора!

Лэльдо смутился. Он был воспитан полумонашеским орденом эливенеров, и до сих пор вовсе не обращал внимания на женщин…

— Лэса, не болтай ерунды, — пробормотал он. — Темнеет вообще-то… как у них тут с освещением?

— Электричества я пока что не обнаружила, — усмехнулась иир'ова, поняв чувства товарища. — Похоже, они обходятся масляными лампами.

Уроборос уже отыскал в одном из шкафов две лампы и спички. Но зажигать лампы друзья не спешили. Они на самом-то деле не особенно нуждались в них, поскольку все трое отлично видели и в темноте. Но вряд ли это понравилось бы строгому Бэрку.

* * *

Где-то неподалеку большие часы торжественно отбили семь ударов, и в ту же секунду послышался стук в дверь спальни сэра Лэльдо.

— Да! — коротко ответил эливенер.

Вошел Роберт и тихо сказал:

— Позволь проводить тебя в столовую, сэр.

— Спасибо, Роберт.

Он пошел следом за слугой по длинному коридору, теперь освещенному более основательно — кроме редких ламп на стенах появились еще и свечи, стоявшие на столиках почти перед каждой из дверей. Видимо, так здесь обозначалось наступление вечера.

По пути брат Лэльдо осторожно исследовал ум Роберта. Эливенеру просто необходимо было как можно лучше понять, куда они с друзьями попали, что представляет собой Англия в смысле отношения ее жителей к телепатии, — чтобы знать, как разговаривать с хозяином дома и другими людьми, с которыми ему придется встречаться в ближайшее время.

Прежде всего он обнаружил, что Роберт практически не умеет закрываться. Жалкое подобие ментального щита, которое воздвиг слуга, пытаясь отгородиться от чужака, не было преградой для такого сильного телепата, как брат Лэльдо. И молодой эливенер без труда прочитал и сиюминутные мысли, и даже отрывочные воспоминания парня в серой одежде. То, что узнал сэр Лэльдо, озадачило его.

Получалось, что вообще-то способность мысленного общения ни для кого тут не секрет и вовсе не находится под жестким запретом, как в Италии. Но… но люди, обладавшие этим даром, занимали в обществе примерно такое же положение, как «друзья человека», то бишь домашние животные. Лорды разговаривать мысленно не умели, более того — они не желали этому учиться. Ментальное общение оставалось уделом слуг, причем низших слуг. Простолюдин, умеющий слышать мысленную речь, не мог стать даже управляющим имением, например. Брату Лэльдо пришлось сунуться в самую глубину ума Роберта, чтобы понять причину такого разделения. Оказалось, что все это уходит корнями в незапамятные глубины истории, в те времена, когда одним из основных лозунгов англичан было изречение: «Мой дом — моя крепость». Через многие сотни лет после ядерной Смерти, с появлением множества существ, обладающих даром телепатии, эта фраза трансформировалась. Теперь она звучала так: «Мой ум — моя крепость».

Ну, а кто же позволит чужаку соваться внутрь родных бастионов?

И потому за каждым ребенком тщательно наблюдали с самого момента рождения. Если за ним замечали такое неприличие, как дар телепата, он тут же автоматически зачислялся в низшие существа. Пусть себе общается с конюхами и собаками. В хорошем обществе такому делать нечего, даже если это всего лишь общество, скажем, купцов или ремесленников. Если же такое дитя рождалось в семье высокопоставленного лорда, его просто-напросто отправляли в монастырь.

Брат Лэльдо шел за Робертом, то и дело огорченно покачивая головой. Надо же, вот незадача, думал эливенер, и как они могли до такого додуматься? Ну, это их страна, их жизнь… в конце концов, не убивают же они тех, кто читает мысли… возможно, со временем и у них все наладится. Потом он сообразил, что слуга ведь теперь знает: гость — телепат. Не выгонят ли его прямо сейчас из дома сэра Дональда? Впрочем, такая перспектива брата Лэльдо уж никак испугать не могла. Невелико горе. А может быть, Роберт и не скажет никому и ничего. Ведь гость — иностранец, а эливенер уже понял, что англичане не слишком высокого мнения обо всех, кто не принадлежит к их великой нации. Так что, может быть, иностранцам даже мысленно разговаривать можно?

И еще брат Лэльдо понял, почему Роберт так испугался, когда эливенер обнаружил его телепатический дар. Слугам категорически запрещалось подслушивать мысли хозяев. Видимо, лорды, сами не будучи телепатами, не понимали, что такой запрет не имеет смысла. Мысль — не физическая речь, ее не заглушишь плотно закрытой дверью…

Роберт остановился перед одной из двустворчатых дверей, на взгляд брата Лэльдо совершенно неотличимой от множества соседних, и сказал:

— Мы пришли, сэр. Это столовая.

И он осторожно стукнул костяшками пальцев в резную филенку.

Дверь медленно распахнулась, в коридор хлынул яркий свет множества ламп и свечей. Чей-то голос торжественно произнес:

— Сэр Лэльдо, эсквайр!

И молодой эливенер, принаряженный в темно-синий костюм, серовато-розовую рубашку с кружевным жабо на шее и серые сафьяновые полусапожки, вошел в огромную столовую, не зная, извещен ли уже хозяин дома о неприличных способностях гостя.

Но сэр Дональд явно ничего не знал. Он встал со своего места во главе длинного стола, шагнул навстречу эливенеру, радушно раскинув руки, и воскликнул:

— О! Вот и ты! Извини, мы уже уселись за стол… ну, это я виноват, не предупредил тебя о правилах дома. Прошу, вот твое место, — и он, нежно придерживая брата Лэльдо за локоток, подвел его к свободному стулу примерно в середине стола, но все-таки чуть ближе к дальнему от хозяина концу.

Брат Лэльдо усмехнулся про себя тонкому расчету сэра Дональда. Хозяин, пригласивший к ужину более десятка друзей, просто не хотел, чтобы иностранец помешал их разговорам, и, конечно же, именно по его приказу Роберт пришел за эливенером так поздно. Ну, путешественнику было совершенно наплевать на эти английские условности.