Сегодня я спешу на совещание, посвященное этому грандиозному в рамках корпорации событию к десяти утра. Я поднимаюсь на нужный этаж и застаю необычное для этого времени суток оживление. Кругом полно бестолково снующих представителей региональных структур и многочисленных филиалов конторы. Посредники дистрибьюторов, доверенные лица смежных предприятий, агенты тупо тыкаются по офису, лениво шаря глазами по интерьерным изыскам. Вся эта многоликая/многоголово-безголовая тусовка делится на неравные категории. Приезжие и местные. Одни — злые, как собаки, другие — тихие, как мышки, боящиеся торжественной порки, что рождает в голове ассоциации с картиной «Опять двойка».

Затем по условному сигналу все, словно собаки Павлова, кидаются в переговорную, где будет проходить совещание. Такое показное рвение — полный фальшак. Судя по скучным физиономиям, каждый мечтает превратиться в этакого мальчика-с-пальчиком, чтобы, никого не слушая, показать всем «fuck you» этим самым пальчиком и смыться по своим делам.

Прихрамывая на одну ногу, входит Рожин, по прозвищу Мордаунт или, в сокращенном варианте, Морда. Рожин является представителем высшей власти корпорации, почти что наместник китайского бога на российской земле.

Если у теории о происхождении человека от обезьяны и существуют противники, то вид Мордаунта вселяет уверенность в этом недоказанном факте и служит неопровержимым доказательством концепции Дарвина. Он, как недостающее звено, переходная форма, ярко символизирует связь с нашими далекими предками. Невысокого роста, с длинными руками, слегка сутулый Мордаунт своей переваливающейся походкой живо рождает в голове ассоциации с зоопарком. А сморщенное, как мошонка, лицо старпера, зачесанные назад редкие волосы и выдающиеся надбровные дуги создают поразительное, почти портретное сходство с престарелым самцом гиббона. Ко всем своим вышеперечисленным достоинствам Рожин большой любитель поговорить. Но в силу своей косноязычности Морда оперирует недоступными для осмысления фразами, не имеющими ничего общего с «великим и могучим».

Он прокашливается и начинается пиздобольство:

– Здравствуйте, уважаемые коллеги. Да.

Особо ревностные сотрудники из числа жителей российской глубинки тут же кидаются записывать в блокнотики эту судьбоносную фразу.

– С особым сожалением вынужден признать констатирование, что, даже не принимая во внимание это, российский филиал компании не воплотил то, что надо было запланировано по продажам и производству. Да.

Вероятно, эта тирада означает, что «Globusland» не оправдал надежды своих восточных хозяев. Меня разбирает дикий смех, но я сдерживаюсь и с серьезным лицом слушаю всю эту бредятину. Интересно, кто-нибудь еще, кроме меня, уловил смысл этой красноречивой/многозначной фразы? Или никто и не силится разгадывать этот ребус/шараду? Между тем, ободренный гнилым молчанием аудитории, Мордаунт повышает голос:

– Это несколько не однозначно, но весьма и весьма сказалось. Да…

«Скорее всего, это „весьма сказалось" на том, что старому придурку не выплатили ожидаемых его молодой женой премий», — думаю я. Его манера подтверждать каждую сказанную им фразу убивает наповал, как выстрел соленого огурца.

– В целом показатели отозвались на наших неэффектных показателях в целом. Да. — Старый маразматик прерывает торжественную речь из-за досадного недоразумения, а именно насморка.

Найденная им в кармане мятая тряпка, символизирующая собой носовой платок, бережно разворачивается, как раритетная книга. Затем Мордаунт осторожно кладет в эту тряпку свой красный нос и громко сморкается. Его огромные уши, поросшие светлым мохом, шевелятся в такт заливистым всхлипываниям. Процесс, занявший две минуты нашего времени, завершился для Рожина не самым счастливым образом. На его левой щеке повисла небольшая бледно-зеленая сопля. По рядам проходит оживление. Аудитория вперивается в изгаженную щеку Морды. Все довольны так, как если бы старого дурня сменила молодая стриптизерша. Висящая на щеке сопля несколько смазывает впечатление от обличительной речи о недостаточных темпах производства и продаж «в целом».

– Довольно любопытно, — продолжает Рожин, — так как прискорбно, что при общем росте ознаменован упадок этого роста на самом фоне. Да. Показатели глобусизации в России оказались ниже ожидавших, а может, даже и совсем. Да… Я думаю, что я правильно думаю. Да. Менять надо кое-что, из того что все. Да. Именно в целом. Если так не получится, я буду думать сделать совсем более по-другому… Надо будет максимум и только так. Самым детально все. Нельзя спускать на тормоза высокий уровень темпа производства… и допускать этого в целом не вправе. Да. Глобусы пользуются повышающим рекордность спросом прошлого года. И более того. А это, господа, фактор. Да. А этот год совсем иначе. Один из стабильных вариантов, как в правиле развития, всегда был рост. Да. Именно ростом обеспечивается основной прирост показателя стабильного роста.

Мне кажется, замени сейчас оратора на «дорогого Леонида Ильича» — и подмены не заметит никто. Потому что речь Мордаунта, может быть, и более внятна, но не менее бестолкова. Между прочим, он внешне чем-то напоминает знаменитого генсека. Выдающиеся надбровные дуги Рожина имеют перманентное сходство с густыми кустистыми бровями Брежнева.

– А в целом, — продолжает выплевывать в нас бредятину Мордаунт, — в нашей компании растет много продаж и других… это показатели по мировым. Да. Хорошие и в целом, и по производительным процедурам достижения были достигнуты нашими подразделениями в Китае.

– Да. Осеня халясё! Китаися осеня халясё! — подтверждает с места поднявшийся Хуэй Чаньчунь.

Уставшему ораторствовать Рожину несут стаканчик с чаем. Но все знают, что в стакане отнюдь не чай, а французский коньяк. У глотнувшего из стаканчика Морды розовеет лицо и появляется благостная улыбка. Глаза увлажняются, и знаменитый платок извлекается еще раз. Теперь Рожин действует более аккуратно, или, выражаясь его словами, «в целом». Даже былые следы насморка исчезли бесследно. После коньячной инъекции речь становиться совсем непонятной. Я глубоко сомневаюсь, что сам он понимает то, что говорит. Из глупого пиздобольства его лекция для умалишенных перманентно перетекает в обыкновенный/бессвязный бред идиота:

– Беда наша в неумении этого, что называют. В нежелании и так далее. Да. А ведь реклама — это реклама. Ведь это же реклама! Да… Потому, что всесторонне важно. Значит, надо уделять. И причем стратегически в целом становятся. Конечно же и мы все это, так сказать, думаем всецело. От тех, что неправильно подход к рекламной акции, становится мало продаж. А ведь глобус надо. Да. Глубже и всецело. А иначе не будет. Да. И что немаловажно, это совсем! Да. Я прошу об этом не забывать в целом и как можно всегда и всесторонне. От этого происходит зависимость всего успеха картографического глобусопостроения.

Гипнотически-монотонный голос Мордаунта убаюкивает. Я реально засыпаю и тупо отключаюсь. Мне снится Сашка Residuum. «Помнишь, Игорек, — говорит он мне во сне, — как мы полночи лезли в женское общежитие, а оказалось, что это отделение милиции?» Я смеюсь. Просыпаюсь от собственного хохота. Мой смех так заразителен, что еще тройка остолопов вокруг меня начинают беспричинно хохотать.