— Да что уж там считать, — отозвалась она. — Не так уж часто приходится сыночка на каникулы отправлять!

— Ну и правильно! — добродушно пропыхтел водитель. — Шикуй, пока можешь, а потом и попоститься не грех. Это по-нашему!

Она влезла вслед за мужчиной, машина перестала тарахтеть и заскользила вперед.

— Будь я и в самом деле вашим сыном, вы вряд ли могли бы сделать для меня больше, чем делаете сейчас, — после недолгого молчания произнес он.

— И слава Господу, что ты мне не сын! — откликнулась женщина.

И снова в машине стало тихо.

— Как вас зовут? — вдруг спросила она.

— Джордж Лоу, — чуть помедлив, ответил он.

— Правильно. Только в следующий раз отвечайте без запинки. Завтра в десять утра в Уеверли пересядете на поезд, который идет дальше на север, в Инвернес. Там придется заночевать. Я тут записала, что вам делать дальше.

— Похоже, вы уверены, что на Кингз-Кросс все пройдет гладко.

— Нет, не уверена. В полиции не дураки сидят, да и этот человек из Скотланд-Ярда и вполовину не поверил тому, что я ему наговорила. Как бы там ни было, свою бумажку я вам передам, только когда поезд уже тронется.

— Жаль, у меня нет при себе револьвера.

— И очень хорошо, что нет. Хватит. Уж и без того массу глупостей наделали.

— Да я бы и не стал его применять. Просто чувствовал бы себя уверенней.

— Ради Бога, Джерри, постарайтесь вести себя разумно и не валяйте дурака, а то все испортите.

Дальше они ехали не разговаривая — прямая и напряженная, как струна, женщина и забившийся в угол, почти невидимый в темноте мужчина. Так проехали они через всю восточную часть Лондона, мимо темнеющих парков к северу от Оксфорд-стрит, по Юстон-Роуд. Левый поворот — и вот они уже у Кингз-Кросс. Решающий момент наступил.

— Рассчитайтесь за такси, а я пошла за билетом, — проговорила женщина.

Когда Ламонт расплачивался, тень от низко надвинутой шляпы целиком скрыла его лицо, поэтому таксист увидел всего лишь удаляющуюся спину пассажира. Тут же подоспел носильщик, и Ламонт совершенно невозмутимо отдал ему вещи. Теперь, когда пришло время действовать, он вдруг успокоился и перестал дергаться. Сейчас дело шло о жизни и смерти, и играть надлежало в полную силу. По одобрительному выражению на холодном лице вернувшейся от кассы женщины он понял, что она заметила происшедшую с ним перемену. Вместе они пошли вдоль поезда вслед за носильщиком, выбирая свободное угловое место у окна. Мужчина с пледом и сумкой для гольфа в сопровождении женщины, несущей еще одно пальто, — все вместе это выглядело вполне достоверно. Носильщик нырнул в очередной вагон и появился снова, говоря:

— Занял вам угловое место, сэр. Похоже, в вашем распоряжении будет вся скамейка. Сегодня народу мало.

Ламонт дал ему чаевые и осмотрелся. Место напротив было явно уже занято, хотя самого пассажира не было видно. Вместе с женщиной они, разговаривая, направились снова к выходу из вагона. Услышав за спиной чьи-то шаги, Ламонт громко спросил:

— Как ты думаешь, там у них есть где удить?

— Только в лохе, но там морская рыба, — ответила она и продолжала развивать эту тему, пока шаги не стали удаляться. Однако они не затихли вдали, а замерли где-то рядом. Осторожно повернув голову, Ламонт увидел в дверях своего купе человека, который разглядывал его багаж. И тут он вспомнил, увы, слишком поздно вспомнил: носильщик положил его чемодан так, что инициалы на нем были видны совершенно отчетливо, их мог прочитать любой — «Д. Л.», а не «Дж. Л.», как того требовало его новое имя. Он заметил, что человек собирается повернуть обратно к выходу, и торопливо шепнул:

— Говорите о чем-нибудь!

— Правда, есть еще карьер, — произнесла женщина, — где можно ловить рыбешку, которую у нас там называют «билан». Она длиной не больше трех инчей.

— Ладно, так и быть: пришлю тебе билана, — отозвался он со смехом. Женщина взглянула на него с видимым одобрением.

— Извините, сэр, ваша фамилия не Лорример? — раздался за его спиной голос.

— Нет, Лоу, — ответил Ламонт, поворачиваясь лицом к подошедшему.

— О, извините, пожалуйста. Это ваши вещи вон в том купе?

— Да, мои.

— Еще раз извините и спасибо. Я разыскиваю человека по фамилии Лорример и подумал, может, это его багаж. Холодноватая ночь для отъезжающих и провожающих.

— И не говорите! — откликнулась женщина. — Мой сын и так уже начал ворчать по поводу первого в своей жизни ночного путешествия в поезде. Ничего, пока до Эдинбурга доберется, еще наворчится вдоволь!

— Признаюсь, я и сам никогда не проводил целую ночь в поезде, — с улыбкой сказал человек. — Извините, что побеспокоил, — добавил он и двинулся дальше.

— Надо было не слушать тебя и взять еще один плед, Джордж, — сказала женщина, хотя человек уже не мог ее слышать.

— Да провались он вовсе, этот несчастный плед! — с горячностью воскликнул Ламонт, уже целиком освоившись с новой ролью. — Скорее всего, не пройдет и часа, как станет жарко, будто на сковородке!

Раздался длинный, пронзительный свисток. Захлопали закрывающиеся двери.

— Это тебе на расходы, — сказала женщина, передавая ему пакет, — а это — то, что я обещала. Тот господин остался на платформе. Все в порядке.

— Мы упустили еще одну деталь, — проговорил он, снял шляпу, наклонился и поцеловал ее в щеку.

Длинный состав начал медленно уплывать в темноту.

Глава девятая

ИНСПЕКТОР ГРАНТ ПОЛУЧАЕТ БОЛЬШЕ ИНФОРМАЦИИ, ЧЕМ РАССЧИТЫВАЛ

Грант просматривал газеты со свойственной ему рассеянной задумчивостью. Парадоксально, но факт: он действительно быстро пробегал глазами текст, но пожелай вы узнать его мнение по поводу любого упомянутого в прессе случая, то тут же оказывалось, что он помнит его самые существенные детали. Он был доволен собой. В считанные часы разыскиваемый будет у них в руках. Он готов был признать: ему крупно повезло. Да если бы не везение, половина преступников так и продолжала бы гулять на свободе. Возьмем хоть грабителей: если кого из них и удавалось словить, то единственно благодаря счастливому для полиции стечению обстоятельств. Но дело об убийстве в очереди было отнюдь не шуточным. Сколько информации им пришлось просеять и обработать! И сейчас он мог чувствовать себя достаточно спокойно лишь потому, что в эту самую минуту целая армия его людей с упорством настоящих охотничьих ищеек прочесывала все южные районы Лондона. Он полностью не снял подозрений с миссис Эверет, хотя считал, что в целом она говорила правду. Человек, которому Грант поручил следить за ней, доложил, что с восьми вечера и до утра, когда он сменился с дежурства, никто не входил и не выходил из дома. К тому же она сама, без всякого принуждения с его стороны, предоставила ему фотографии и, вполне вероятно, действительно не знала точного адреса своего последнего постояльца. Грант был хорошо знаком с тем странным равнодушием к окружающим, которым Лондон заражает каждого, кто живет в нем достаточно долго. Для лондонца, обитающего в Фулхэме, город по ту сторону Темзы кажется таким же далеким и чуждым, как, скажем, Канада, и для миссис Эверет, возможно, адрес в районе Ричмонда говорил так же мало, как какой-нибудь номер 12345 по такой-то авеню где-нибудь в Онтарио, то есть, по сути дела, не говорил ничего. Этот Ламонт прожил у нее недолго, и, наверное, она еще не успела привязаться к нему так, как к тому, кого убили. Вероятно, как обычно бывает в подобных случаях, он обещал написать, хотя отнюдь не собирался этого делать, а она особенно и не беспокоилась по этому поводу. Нет, в целом миссис Эверет производила впечатление искреннего человека. Ни на револьвере, ни на конверте отпечатков ее пальцев не было. (Грант специально заметил, за какой край она держала фотографии. Когда отпечатки увеличили и проявили, они не совпали ни с одним из уже имеющихся в деле.)