— Сколько вам лет? — неожиданно перебил ее Знахарь.

— … и еще ванильное с ликером… Что? Сколько мне лет? О, я уже старая. Мне — двадцать три.

— Да, пожалуй — старуха, — Знахарь огорченно кивнул.

— Вы действительно так считаете? — Лиза удивленно посмотрела на него.

— Конечно, — Знахарь с расстроенным видом покачал головой, — мы, педофилы, предпочитаем двенадцатилетних.

— Фу, какая гадость, — Лиза нахмурилась и тут же рассмеялась, — бросьте, я знаю, что вы шутите.

— Я? — изумился Знахарь, — да никогда в жизни! Еще Козьма Прутков сказал: «Не шути с женщинами — эти шутки глупы и неприличны».

Лиза захохотала, показав полный набор белоснежных зубов.

— Вам нравится Прутков?

— Конечно, — кивнул Знахарь, — особенно его «Преступление и наказание».

Лиза замахала руками и воскликнула сквозь смех:

— Прекратите немедленно! Вы хотите уморить меня насмерть?

— Обязательно! Мы, некрофилы…

Лиза вскочила и отбежала от столика.

Закрыв лицо руками, она попыталась прекратить смеяться, но у нее ничего не получилось. Тогда Знахарь неторопливо встал и, взяв бутылку с минералкой, щедро плеснул Лизе за шиворот.

— Ай! — и она тут же перестала смеяться.

С удивлением посмотрев на Знахаря, она одобрительно сказала:

— Вы решительный.

— Конечно, — ответил он, — мы, решительные мужчины…

— Прекратите, — Лиза нахмурилась и погрозила ему пальцем, — прекратите, иначе остаток вечера вы проведете у моего бездыханного тела.

— Хорошо, — Знахарь кивнул и уселся на пластиковый стул, который он ненавидел всеми жабрами, то есть фибрами, своей души.

Лиза повела плечами, выгнув спину, и сказала:

— Ну вот, теперь вся спина мокрая и платье прилипло…

— Жалко, что не спереди, — серьезно ответил Знахарь.

Лиза внимательно посмотрела на него и, чуть улыбнувшись, сказала:

— Вы, однако…

Но не стала продолжать и, снова сев к столику, спросила:

— Ну, вы поняли, какого мороженого я хочу?

— Нет, — честно ответил Знахарь, — повторите, пожалуйста, еще раз.

— Я хочу орехового, — громко произнесла она, — повторяю по буквам: о-ре-хо-во-е…

— Стоп, — Знахарь выставил ладонь, — я понял. А я, пожалуй, пива. Может быть, шампанского?

— Конечно!

Знахарь оглянулся на толстую официантку, которая наблюдала за ними из двери буфета, и кивнул ей.

Официантка неторопливо приблизилась, и Знахарь сказал:

— Одну порцию орехового, бутылку шампанского и две бутылки пива. У вас «Грольш» есть?

— Есть, — официантка была немногословна.

Миниатюрность и стройность Лизы привели тучную официантку в мрачное расположение духа, и она, поджав губы, записала заказ корявыми буквами.

— Все? — спросила она.

— Пока все, — ответил Знахарь, и официантка ушла.

Проводив ее взглядом, Знахарь сказал:

— Люблю, понимаешь, пухленьких!

— Не врите, — Лиза засмеялась, — я знаю, каких вы любите.

Не найдя, что бы ответить, Знахарь достал сигареты и спросил:

— А о чем вы пишете?

— Ну… — Лиза на минуту задумалась, — о разном. О политике, об искусстве, а сейчас наткнулась на одну очень серьезную тему и, если у меня получится, то это будет здорово.

— И что за тема? — Знахарь прикурил, задрав брови.

— Коррупция, — кратко и очень серьезно ответила Лиза.

— Коррупция? Это интересно… Расскажите мне об этом.

— Даже не знаю, — Лиза нахмурилась, — такая, знаете ли, взрывоопасная тема…

— А я как раз люблю такое, — сказал Знахарь, выпуская дым в сторону, — и, может быть, если материал окажется интересным, можно будет тиснуть его в Майами.

— В Майами? — Лиза с интересом посмотрела на Знахаря, и в ее глазах, которые неожиданно оказались темно-серыми, отразилась перспектива быть напечатанной за границей.

— Да, в Майами, — твердо ответил Знахарь, который решил врать последовательно и непреклонно.

— В Майами…

Глаза Лизы остановились, и Знахарь понял, что в этот момент она представляет себе, как будет выглядеть ее публикация в заокеанской прессе. Ему стало немножко стыдно, но в конце концов можно было дать денег какому-нибудь русскому газетчику в Штатах, и Лиза смогла бы гордо продемонстрировать в редакции экземпляр американской газеты со своей статьей. Успокоив себя таким нехитрым образом, Знахарь благожелательно посмотрел на Лизу специальным взглядом богатого дядюшки из Техаса.

— Ладно, — сказала Лиза решительно, — я расскажу вам. Но, чур, не болтать. Это должно быть бомбой. Если о моем расследовании узнают раньше времени, все рухнет.

— Заметано.

Знахарь многозначительно кивнул, и в это время официантка принесла заказ.

Лиза энергично принялась за мороженое, Знахарь налил себе пива, и несколько минут они перебрасывались ничего не значащими фразами, касавшимися лакомств и деликатесов. Наконец Лиза притормозила и, вертя чисто облизанной ложкой, сказала:

— Так вот, насчет моего расследования. У главы администрации Амжеевского района Бориса Тимофеевича Вертякова есть брат. Этот брат — вор в законе, по прозвищу Кислый. Вы знаете, что такое вор в законе?

— Знаю, — кивнул Знахарь, внутренне усмехнувшись.

При этом он почувствовал острое сожаление по поводу того, что подвел Лизу к рассказу об ее профессии. В глубине сознания зашевелилось слабое предчувствие, и оно было нехорошим. Но отступать было поздно, и Знахарь сделал внимательное лицо.

— Вот. А сам Вертяков взяточник и казнокрад. И они действуют заодно. Некоторое время назад по непонятным причинам с древнего кедровника был снят статус заповедника, и кедры стали активно вырубать. А древесину — продавать русско-японской фирме «Сакура». Я заинтересовалась этим делом и стала потихоньку узнавать, что могла. И узнала, что этот Вертяков, оказывается…

Лиза посмотрела на Знахаря, у которого был весьма задумчивый вид, и спросила:

— Вы меня слушаете?

— Да, конечно, очень внимательно слушаю.

— Ну вот, оказывается, у него в Москве…

* * *

Ну, зачем я встрял в это дело!

Какой черт поганый дернул меня за мой длинный язык?! На хрена я стал распускать перья перед этой милой девушкой и корчить из себя газетного магната?