Примерно через час маяк растворился в ночи, а с ним заодно и фонтан света, в который обратилась психолог. Наступила кромешная тьма, поднялся ветер. Отдаленный шум волн походил на зловещий шепот заговорщиков. Как можно тише я прокралась через заброшенную деревню, полагаясь лишь на лунный свет. Фигуры в выпотрошенных домах казались чернее самой ночи. Хотя они не изменили позы, меня не покидало пугающее предчувствие, что они вот-вот пошевелятся. Я прошмыгнула мимо них и выдохнула с облегчением. Передо мной расстилалась тропа: справа – проток, слева – маленькие озерца, и все сплошь поросло тростником. Еще чуть-чуть, и я дойду до кипарисов в черной воде – дозорных на границе соснового царства.

Спустя несколько минут до меня донесся стон. Мне чудится, подумала я, а затем замерла как вкопанная и прислушалась: то, что мы слышали каждый вечер в сумерках, опять принялось за свое. Спеша убраться из маяка, я забыла о неведомом обитателе тростниковых зарослей. В звуке отчетливо слышались гортанные ноты, а также причудливая смесь муки и гнева. Стон казался таким человеческим и вместе с тем таким чудовищным, что во второй раз за время пребывания в Зоне Икс я задумалась о сверхъестественном. Он доносился откуда-то спереди и слева, из-за полосы тростника, отделявшей воду от тропы. Едва ли мне удастся пробраться мимо незамеченной. Что же делать?…

В итоге я решила двигаться дальше. Я включила фонарик – тот, что поменьше, – присела, чтобы луч не было видно над тростником, и гусиным шагом, с пистолетом наготове двинулась вперед, внимательно следя за источником звука. Жуткий стон продолжался и вскоре раздался чуть ближе: существо пробиралось сквозь тростник.

Несколько минут все шло хорошо, и вдруг нога на что-то наступила. Я опустила фонарик – и со вскриком отскочила: из земли выглядывало человеческое лицо! Больше ничего не происходило, и я посветила снова: это оказалась своего рода маска, полупрозрачная, сделанная из человеческой кожи, похожая на панцирь, сброшенный мечехвостом. Широкое лицо, левая щека рябая, пустые глазницы слепо уставились перед собой… Не покидало ощущение, что мне знакомы эти черты, что я должна их узнать, но в таком виде не получалось.

Отчего-то «маска» вернула мне спокойствие, которое я растеряла в разговоре с психологом. Да, сброшенный экзоскелет, похожий на человеческое лицо, выглядел странно, но этому можно было найти объяснение. Находка на мгновение отогнала пугающие мысли о продвижении границы и бесчисленной лжи, которой нас пичкали в «Южном пределе».

Я встала на колени и посветила фонариком перед собой: по земле протянулся длинный след напоминавших кожу ошметков и некротических масс – последствия своего рода линьки. Очень скоро мне придется встретиться с тем, кто сбросил с себя всю эту шелуху, и очевидно, что это существо – человек или когда-то им было.

Я подумала о заброшенной деревне, о странном взгляде дельфинов. В свое время, может статься, мне самой придется пережить ответ на этот вопрос. Сейчас же меня больше волновало, впадало ли существо после линьки в спячку или, наоборот, вело себя активнее. Разные виды переносят процесс по-своему, а относительно этого чудовища никаких сведений не было. Сил пережить встречу с ним мне явно не хватало, но отступать было поздно.

Пройдя чуть дальше, я заметила, что тростник слева примят к земле, образуя проход шириной около метра. След от (гипотетической) линьки сворачивал туда. Я повела фонариком по проходу: метрах в тридцати он резко поворачивал вправо. Значит, чудовище уже опередило меня и сейчас зашло на круг, чтобы выскочить и преградить мне дорогу к лагерю.

Стон стал отчетливее, звук ломаемого тростника усилился, густо запахло мускусом.

Возвращаться к маяку отчаянно не хотелось, так что я прибавила шагу. Темнота сгустилась настолько, что видно было не дальше вытянутой руки; фонарик практически не помогал. Казалось, я движусь по замкнутому в кольцо туннелю. Стон становился все громче, но определить направление не удавалось. Запах усилился и впивался в ноздри. Земля немного проседала под ногами – значит, где-то рядом вода.

Снова послышался стон и хруст тростника – уже совсем близко. Я остановилась, привстала на носки и посветила фонариком: по левую руку от меня, перпендикулярно тропе, колыхались и падали как подкошенные высокие стебли. Чудовище быстро приближалось, намереваясь зайти сбоку. Ясность вспыхнула внутри меня, заглушая панику.

Я замешкалась всего на секунду. Какая-то часть меня хотела увидеть то, что мы все это время только слышали. Откуда такое желание? Остатки ученого во мне объединились и попытались применить логику там, где нужно было спасать свою шкуру?

Даже если и так, инстинкт самосохранения перевесил, и я побежала.

Удивительно, как, оказывается, быстро я могу бегать (до этого просто не приходилось). Вперед – по темному туннелю, расталкивая тростник, цепляющийся за одежду, вкладывая всю ясность в движение. Главное – обогнать чудовище, пока оно не отрезало путь. Я слышала топот и ощущала тяжелую поступь, а стон полнился нетерпением – и от этого становилось особенно противно.

Сквозь темноту по левую руку я разглядела очертания чего-то массивного, искаженный мукой бледный профиль и громоздкое тело. Оно неслось мне наперерез, и я ничем не могла ему помешать, поэтому еще сильнее ускорилась, как спринтер на финишной прямой. Лишь бы пробежать – и я свободна!

Но чудовище надвигалось слишком быстро. Нет, не получится, под таким углом – невозможно. Впрочем, выбора у меня не было.

Настал решающий момент. Почудилось, что меня окатило жарким дыханием. Я отскочила и заорала, не переставая бежать. Впереди было чисто, и тут же прямо за моей спиной с пронзительным воем внезапно материализовалось что-то громадное. Оно попыталось затормозить, развернуться, но инерция поволокла его в заросли по другую сторону тропы. До меня донесся жалобный всхлип, потом еще и еще, будто чудовище молило вернуться и посмотреть на него, признать его существование.

Я бежала не оглядываясь.

* * *

Наконец я остановилась отдышаться. Ноги не слушались, но я шла и шла по тропе, пока не добралась до опушки, а оттуда – до большого дуба, на который можно было залезть. Там я и провела остаток ночи, раскорячившись в изгибе ствола. Последуй стонущее чудовище за мной, шансов бы у меня не было. Я по-прежнему слышала его, но уже вдалеке. Мне не хотелось думать о нем, но не думать я не могла.

Я то засыпала, то просыпалась, одним глазом наблюдая за тем, что происходит внизу. Один раз что-то большое подбрело к дереву, принюхалось, а затем ушло своей дорогой. В другой раз почудились расплывчатые фигуры на некотором расстоянии, но они лишь замерли на мгновение, светя глазами в темноте. Угрозы я не почувствовала, да и они в конце концов растворились. Я прижала журнал мужа к груди, словно талисман, отгоняющий ночных призраков. Открывать его не хотелось: я все больше и больше боялась того, что там увижу.

Еще раз я проснулась перед самым рассветом: ясность вышла наружу, и теперь моя кожа тускло светилась в темноте. Я подняла воротник и спрятала руки в рукава, чтобы быть менее заметной, а потом снова провалилась в сон. Какая-то часть меня хотела заснуть и не просыпаться до самого конца.