Лидия ответила не сразу: если не считать леденящего холода, ей казалось, что все было в порядке.

— София, ты видела? — взволнованно спросила она свою подругу.

— Да, я видела обелиск, — смущенно ответила София, — и кого-то в маске. А потом, даже не знаю… Я приоткрыла глаза и оказалась здесь. Зонт выпал у меня из рук, а ты лежала на земле.

— Это случилось во второй раз, — сказала Лидия и посмотрела на профессора. — Это было видение.

— Я так и думал, — ответил мужчина. — Эти видения могли бы быть не такими пугающими, — добавил он, подмигивая девочке.

Лидия улыбнулась, а потом снова стала серьезной.

— Это место, помимо Нидхогра, должно быть как-то связано и с деревом. Как бы то ни было, то, что я видела, действительно очень важно.

И она торопливо и взволнованно рассказала обо всем, стараясь не пропустить ни одной подробности. Она была очень воодушевлена тем, что им наконец удалось найти настоящий и вполне конкретный знак.

Профессор некоторое время взвешивал ее слова, а потом посмотрел на Софию:

— Ты лучше меня знаешь этот город.

Девочке не пришлось долго раздумывать.

— Похоже, это то самое изваяние, что стоит на проспекте: я много раз проходила мимо него. А что касается маски…

— В Беневенто находятся развалины древнеримского театра, — договорила вместо нее Лидия. — Должно быть, ключ — там.

Только теперь профессор смог позволить себе вздохнуть с облегчением.

— Вероятно, мы нашли его, — заключила Лидия.

Спрятавшийся в кустах Фабио довольно улыбался. Его недруги указали ему точное место поисков.

13 В театре

Лидия начала дрожать еще в машине, а вечером она просто пылала от лихорадки.

Виной тому оказалась одежда девочки, промокшая насквозь, когда та, охваченная видением, упала на землю.

Профессор уложил ее в кровать, заставив выпить капельку смолы.

— Через пару дней ты поправишься. Но для нас это — настоящая беда, — заметил он, большими шагами меряя вагончик. — И нам придется ждать, прежде чем мы сумеем заполучить ключ. А еще я опасаюсь, что Нидхогр наложит на него свои лапы раньше нас.

— Профессор, я справлюсь, — возразила Лидия, приподнимаясь.

Но мужчина остановил ее жестом руки.

— Сейчас речь идет всего лишь об обычной простуде, но если ты выйдешь на улицу в такой холод, то рискуешь подхватить воспаление легких. Нет, нам нужно повременить немного.

— Я одна пойду туда, — еле слышно пробормотала София.

Шлафен и Лидия одновременно посмотрели на нее.

— Даже и не думай, — заявил Шлафен.

— Профессор, нам нужно торопиться…

— Нам всегда нужно торопиться, — перебил он. — Нам нужно искать плод, и Нидхогр неотступно преследует нас. Однако это отнюдь не значит, что нам нужно подвергать себя неоправданному риску.

— Но ведь риск — часть нашей миссии, и нельзя же прятаться вечно, — заметила София. — Знаешь, главное — это остановить Нидхогра. Ты хочешь отложить это дело только потому, что опасаешься за меня и… — девочка немного замешкалась, — потому что любишь меня. Но, к сожалению, это не убедительное оправдание.

Профессор стоял посреди вагончика и устало улыбался.

— Забавно, что мне приходится выслушивать объяснения от своей дочери относительно того, что касается моих обязанностей Хранителя, — с горечью произнес он, а потом обнял Софию. — Ты выросла, ты и правда выросла, — шепнул он на ухо девочке.

София и представить себе не могла, что когда-нибудь сможет услышать нечто подобное.

Вместе с профессором она вышла из вагончика за час до полуночи, когда Лидия уже спала блаженным сном. Дождь сменился слабым снегопадом, который к тому времени еще не полностью покрыл собой мокрый асфальт. В оранжевом свете уличных фонарей снежные хлопья тихонько падали, как миниатюрные балерины. Кругом стояла полная, едва ли не сакральная тишина.

София вспомнила, что только раз в жизни видела снег в центре Рима. Подняв голову вверх, она на мгновение позабыла обо всем: и о Фабио, и о своей миссии, и о плоде.

— Здорово, правда?! — воскликнул профессор, заметил восторженное выражение лица девочки. — В Монако, откуда я родом, снег идет каждую зиму.

— Думаешь, он не растает? — спросила София.

— Мне кажется, да, — с улыбкой ответил Шлафен.

И, сидя в машине, они отправились в путь по пустынным улицам города. Казалось, Беневенто замер под воздействием волшебных чар. Все неподвижно замерло в тишине. София прижалась носом к холодному стеклу, думая о том, что, быть может, Нидхогр, также оказавшийся в плену этой магии, станет невидимым. И даже Фабио… Сердце девочки сжалось в груди от щемящей боли.

Они остановились на площади возле маленькой церквушки, окруженной развалинами. Калитка была заперта. Театр находился как раз за ней.

Профессор обернулся к девочке:

— Конечно, я Хранитель, но для меня ты не просто один из Драконидов. Ты — моя дочь. Поэтому умоляю тебя — не делай глупостей.

— Я буду очень внимательна, обещаю тебе.

— Я буду ждать здесь, — добавил мужчина.

София вышла, и грохот захлопнувшейся дверцы, казалось, нарушил тишину этого места. Асфальт побелел от снега, словно посыпанный слоем сахарной пудры.

«Снег ложится», — подумала девочка, а потом тряхнула головой. Ей никак нельзя отвлекаться: сейчас самое главное — ее миссия, и ничего кроме. София приложила руку к груди. На ней был тот самый жилет, что она надевала, когда шла на встречу с Нидафьёль на вилле Мондрагона. Тогда жилет спас ее, не позволив врагу дотронуться до нее. София надеялась, что он поможет и на этот раз, но больше всего она надеялась на то, что ей не придется вступать в единоборство.

Девочка как следует сосредоточилась, и за ее спиной выросли крылья, а на лбу вспыхнула родинка. Всего один взмах, и она перелетела через калитку.

Однажды София очень испугалась увиденных в темноте развалин. Это были главным образом руины римского Форума, которые она посещала на закате дня: тогда они показались ей населенными духами тех, кого она когда-то видела. Она подумала, что в один прекрасный день и ее приют окажется в развалинах, а от нее самой останется только печальный дух, блуждающий среди разрушенных стен в толпах рассеянных туристов.

Теперь София совсем не боялась темноты. Она на своем опыте поняла, что существуют куда более страшные вещи.

И девочка медленно побрела вперед, оставляя на снегу четкие отпечатки своих ботинок. Ее шаги порождали необычное эхо.