Доминго разбудил ее на рассвете. Баржа уже остановилась и слегка покачивалась на воде. При свете свечи Фьора увидела, что окошко ее каюты было плотно закрыто.

– Мы прибыли в Нант? – спросила она.

– Не задавай вопросов. Я должен завязать тебе глаза, а после я понесу тебя.

Сопротивляться было бесполезно, расклад сил был, конечно же, не в ее пользу. Фьора позволила завязать себе глаза. Она почувствовала, как ее подняли и понесли, словно какой-то сверток. Она смутно различила сквозь повязку свет от факела и одновременно ощутила исходившее от пламени тепло. Фьора услышала несколько голосов, говоривших все на том же непонятном языке, и среди них – голос мнимого купца. По его интонации она поняла, что он отдает приказания.

Путешествие заняло немало времени. Фьора почувствовала, как они перешли с баржи на лодку, у которой в уключинах поскрипывали весла. Немного спустя Доминго вновь поднял ее, перебросил через плечо, словно мешок с зерном. Вместе с ней он поднялся по трапу, вероятно, на борт судна. К запаху тины добавились теперь запахи влажного дерева и гудрона. Послышался шум шагов по дощатой палубе, потом – по лестнице, звук открываемой двери, и наконец Фьору положили то ли на матрац, то ли на подушки, показавшиеся ей пуховыми после жесткого и колкого соломенного тюфяка на барже. Она надеялась, что теперь-то с нее снимут повязку, но Доминго не только не сделал этого, а еще и связал ей руки и ноги. Она запротестовала:

– Зачем же меня связывать? По-моему, я не сопротивлялась и не кричала!

– Все равно, – буркнул ее похититель. – Скажи Доминго, если он затянет веревки слишком сильно. Это ненадолго. Как только корабль удалится от земли на достаточно большое расстояние, Доминго тебя освободит и принесет поесть.

– Когда мы отплываем?

– Скоро. Уже начался прилив! Лежи смирно! Доминго будет караулить за дверью.

Оставшись одна, Фьора пренебрегла строгими запретами черного великана и принялась вертеться во все стороны, пытаясь освободиться. Это оказалось нелегко: руки были связаны за спиной, и, хотя Доминго затянул веревки не очень крепко, узлы были достаточно прочными. Чем сильнее Фьора тянула их вверх, тем, казалось, они туже затягивались. Но нет худа без добра, повязка соскочила с ее глаз, и, хотя света не было, она сумела разглядеть в темноте, что скорее всего находится в кормовой каюте карака.

Молодой женщине был знаком этот тип кораблей. Два судна ее отца, «Санта-Мария-дель-Фьоре» и «Санта-Маддалена», были точно такими же. Она бывала на них достаточно часто, чтобы успеть досконально изучить их планировку. Ей было известно, что на этих судах, построенных по большей части в Генуе или Венеции, было по две палубы и по две башни, на манер римских нефов. Кормовая башня немногим выше, чем носовая.

В ней находятся каюты капитана и почетных пассажиров, ее поместили как раз в одну из этих кают. Фьора знала, как открывается люк каюты из оправленных в свинец маленьких квадратиков стекла. Сквозь них было видно, как восходит солнце и занимается день. Если бы только ей удалось освободиться и прыгнуть в воду, ее не остановила бы даже большая высота, лишь бы доплыть до порта, это достаточно далеко отсюда, и ее уже не смогут там поймать. Остается лишь положиться на удачу…

Фьора так изогнула свое гибкое тело, что ей удалось, правда не без труда, протащить через кольцо рук туловище и ноги. После чего она поднесла связанные руки ко рту и попыталась перегрызть веревку зубами. В стекла витражей уже заглядывал новый день.

Было слышно, как матросы, спешившие выполнить маневр, зашлепали по палубам босыми ногами. Протяжно заскрипел кабестан. Судно под действием прилива сдвинулось с места и натянуло якорь, напоминая собаку на поводке. Команды, следовавшие одна за другой, отдавались громким голосом, по-итальянски. Фьора поднатужилась и еле сдержалась от радостного возгласа – веревки наконец упали. Освободить ноги было делом нескольких минут, и, вспрыгнув на спинку дивана, она кинулась к окну, отыскивая крючок, но, увы, он слегка заржавел и никак не поддавался, удерживая тем самым крышку люка. Внизу она различала серую воду, а еще дальше – мачтовый лес, за которым виднелись крыши города, шпили церквей и мощные крепостные укрепления.

Фьора занервничала, близость свободы кружила ей голову, и пальцы не слушались ее. Насколько она могла судить, корабль уже собирался покинуть стоянку. Надо было спешить. Впопыхах она ободрала себе кожу… но вдруг дверь отворилась, и на пороге показался Доминго. С удивительной для его телосложения быстротой он кинулся к молодой женщине, схватил ее, отнес на кушетку, поспешно связал ей руки.

– Сумасшедшая! – сказал он, отдышавшись. – Главарь идет. Если бы он обнаружил тебя раньше, чем я…

Он не закончил. Фьора поняла и, вспомнив угрозы, которые в гневе расточал тот человек, сдалась без борьбы. Возможность была упущена. Лучше потерпеть, подождать другого удобного случая… Терпение! Эту добродетель, эту истину из истин так часто повторял ей старый ее друг Деметриос! И в самом деле, она почувствовала себя вдруг уставшей, как после долгого бега. И поэтому, когда ее мучитель загремел коваными сапогами по дощатому полу, Фьора была уже совершенно спокойна и неподвижна.

Он остановился перед ней, выпятив грудь, расставив ноги и засунув большие пальцы рук за широкий кожаный пояс, стягивавший его талию. На лице его застыло выражение спесивого самодовольства. Фьора спрашивала себя, неужели ей снова придется выдержать его натиск, но Доминго, казалось, решил не покидать своего места и остался стоять рядом с ней, словно огромный сторожевой пес. Именно к нему и обратился вначале этот человек:

– Ты хорошо поработал. Благодаря тебе мы теперь в безопасности на этом судне, и у нашей прекрасной пленницы нет никакой возможности сбежать от нас. Ты можешь развязать ее. А потом оставь нас.

Не говоря ни слова, черный великан освободил Фьору от пут и снова занял свое место в изголовье с той решительностью, которая не оставляла никаких сомнений относительно его намерений. Тот скривился:

– Ну? Ты не расслышал? Я велел тебе оставить нас!

– Нет. Доминго был послан с тобой единственно для того, чтобы оберегать пленницу. Он за нее отвечает. Доминго оберегает и будет оберегать ее.

– Но в конце концов, – вмешалась Фьора, которая, обретя свободу движений, почувствовала себя гораздо увереннее, – скажете вы мне наконец, куда вы меня везете? Этот человек сказал вчера, что я стою больших денег. Кто должен дать их? Надеюсь, вы не собираетесь продать меня какому-нибудь пирату-сарацину?

– Ну что вы! Эти господа не очень-то богаты, а ведь ты и вправду дорого ценишься.

– Тогда кто? Почему Доминго заботится обо мне? Перед кем он должен отвечать за меня?

– Перед папой римским!

Фьора восприняла его слова как неуместную шутку и пожала плечами:

– Это не смешно! Отвечайте серьезно. Разве теперь вы чем-нибудь рискуете?

– Но я вполне серьезен.

– Тогда вы лжете! Папа живет в Риме. Если бы вы везли меня туда, то в эту самую минуту я должна была бы трястись на дне какой-нибудь повозки, направляющейся к Марселю или любому другому порту на берегу Средиземного моря. Я достаточно хорошо изучала географию и могу ориентироваться.