Надин побежала, споткнулась, почти упала, зацепившись ногой за проволочную загородку клумбы, разбитой слева от окна, в которое она заглядывала. Уселась на «веспу», завела двигатель. Несколько кварталов промчалась слишком быстро, лавируя между застывшими автомобилями, которые еще оставались на боковых улочках, но постепенно начала успокаиваться.

К тому времени, когда Надин добралась до дома Гарольда, ей удалось справиться с нервами. Но она знала, что расставание с Зоной затягивать нельзя. Если она хотела остаться в здравом уме, уходить отсюда следовало как можно быстрее.

Собрание в аудитории Мунцингера прошло хорошо. Они вновь начали с исполнения национального гимна, но на этот раз глаза у большинства остались сухими – пение становилось ритуалом. Собравшиеся проголосовали за создание переписной комиссии во главе с Сэнди Дюшен. Она и четыре ее помощницы тут же принялись курсировать по проходам, пересчитывая головы, записывая имена и фамилии. В конце собрания, под громовую овацию, Сэнди объявила, что на текущий момент население Свободной зоны составляет восемьсот четырнадцать человек, и пообещала (как выяснилось, поспешно) к следующему общему собранию составить полный «справочник», который она намеревалась пополнять, с указанием фамилий (в алфавитном порядке), возраста, адреса в Боулдере, предыдущего адреса и предыдущего рода занятий. Впоследствии выяснилось, что в Зону прибывало так много людей, что с внесением изменений Сэнди постоянно отставала на две, а то и на три недели.

Следующим обсуждали вопрос о сроке деятельности выбранного постоянного комитета Свободной зоны, и после нескольких экстравагантных предложений (одного – десять лет, второго – пожизненно, и тут Ларри покорил всех, заметив, что такие сроки больше похожи на приговор суда, а не на период работы выборного органа) на всеобщее голосование поставили один год. Гарри Данбартон замахал рукой чуть ли не из последнего ряда, и Стью дал ему слово.

Гарри пришлось кричать, чтобы его услышали.

– Даже год – это, возможно, слишком много. Я ничего не имею против дам и господ, входящих в комитет… – радостные крики и свист, – …но ситуация может выйти из-под контроля гораздо раньше, если наше число будет расти.

Глен вскинул руку, и Стью дал ему слово.

– Мистер председатель, этого вопроса нет в повестке дня, но я думаю, что мистер Данбартон затронул очень важный момент.

Готов спорить, лысый, ты в этом не сомневаешься, подумал Стью, поскольку сам заводил об этом речь неделей раньше.

– Я бы хотел внести предложение о создании комиссии по разработке структуры государственного управления, чтобы мы действительно могли следовать Конституции. Я думаю, Гарри Данбартон должен возглавить эту комиссию, да и сам готов в ней работать, если кто-то не сочтет, что тут может возникнуть конфликт интересов.

Вновь аплодисменты и свист.

На заднем ряду Гарольд повернулся к Надин и прошептал ей на ухо:

– Дамы и господа, праздник народной любви объявляется открытым.

Она одарила его томной, порочной улыбкой, от которой голова у Гарольда пошла кругом.

Стью избрали начальником полиции Свободной зоны под оглушительную овацию.

– Я сделаю все, что смогу, – сказал он. – Некоторые из тех, кто сейчас так радуется, скоро, возможно, изменят отношение ко мне, если я поймаю их за чем-то недозволенным. Ты слышишь меня, Рич Моффэт?

Зал грохнул хохотом. Рич, изрядно набравшийся, смеялся вместе со всеми.

– Но я не вижу причин, по которым у нас могут возникнуть проблемы. Главная задача начальника полиции, как я ее понимаю, – не позволять людям причинять вред друг другу. И у нас не очень-то много таких, кто хочет это сделать. Достаточному числу людей вред уже причинен. Полагаю, это все, что я хотел сказать.

Ему долго аплодировали.

– Теперь следующий вопрос, – продолжил Стью, – который напрямую связан с выборами начальника полиции. Нам нужны пять человек для работы в законодательной комиссии, или я не буду чувствовать себя вправе сажать кого-то под замок, если возникнет такая необходимость. Какие будет предложения?

– Как насчет Судьи? – прокричал кто-то.

– Да, Судья, именно так! – раздался другой голос.

Люди начали вертеть головами в поисках Судьи. Всем хотелось увидеть, как он поднимается и берет на себя ответственность в присущей ему чуть вычурной манере. Шепот побежал по рядам: люди вспоминали историю о том, как Судья осадил мужчину, утверждавшего, что про летающие тарелки написано в Библии. Впрочем, все скоро замолчали, приготовившись хлопать. Стью встретился взглядом с Гленом. Оба, похоже, упрекали друг друга: кому-то из членов комитета следовало предусмотреть такой вариант.

– Его нет, – озвучил кто-то очевидное.

– Кто-нибудь его видел? – огорченно спросила Люси Суонн. Ларри встревоженно посмотрел на нее, но она оглядывала аудиторию в поисках Судьи.

– Я видел.

Все с интересом повернулись к Тедди Уайзаку, который поднялся в глубине аудитории. Он нервничал и протирал очки в металлической оправе шейным платком.

– Где?

– Где ты его видел, Тедди?

– В городе?

– Что он делал?

Тедди Уайзак сжался под этой лавиной вопросов.

Стью постучал молотком.

– Тише, пожалуйста.

– Я видел его двумя днями раньше, – объяснил Тедди. – Он ехал на «лендровере». Сказал, что собирается провести день в Денвере. Не сказал почему. Мы перекинулись насчет этой поездки парой шуток. Он пребывал в прекрасном настроении. Это все, что я знаю. – Он сел, продолжая протирать очки, красный как рак.

Стью вновь постучал молотком.

– Я сожалею, что Судьи здесь нет. Я думаю, он идеально подходит для этой работы, но раз уж его нет, я полагаю, у нас есть другие кандидатуры?..

– Нет, нельзя этого так оставлять! – поднявшись, запротестовала Люси. На собрание она пришла в обтягивающем джинсовом комбинезоне, так что теперь мужчины с интересом разглядывали ее. – Судья Феррис – пожилой человек. Вдруг в Денвере ему стало плохо и он не смог вернуться?

– Люси, Денвер – большой город, – напомнил ей Стью.

В аудитории повисла тяжелая тишина: люди обдумывали последнюю фразу председателя собрания. Люси – очень бледная – села, и Ларри обнял ее. Встретился взглядом со Стью, и тот отвел глаза.

Предложение отложить выборы законодательной комиссии до возвращения Судьи отклонили после двадцатиминутной дискуссии. Среди них оказался еще один адвокат, двадцатишестилетний молодой человек по имени Эл Банделл. Он прибыл в день собрания в группе доктора Ричардсона. Банделл принял предложение возглавить комиссию, но выразил надежду, что в течение следующего месяца не произойдет ничего чрезвычайного, поскольку на создание ротационной судебной системы потребуется некоторое время. Судью Ферриса выбрали в комиссию заочно.